Валерий Рюмин - Год вне Земли

Как просто перечитывать об этом сейчас, а сколько волнений было и у нас и на Земле! Промоделировали все до старта, но невесомость могла «выкинуть» что угодно — предложить свои не предвиденные нами условия, новые задачи.

Я люблю машины. С детства неравнодушен к «железкам». Немного завидовал и людям, которые наиболее остро чувствуют мир и себя в нем через музыку, цвет, художественные образы. Для меня же, например, в хорошем, остроумном техническом решении, удачной конструкции, любовно, с душой сделанной детали не меньше живого, человеческого.

Годы работы на испытаниях в КБ обострили это чувство. Поэтому мне кажется, что станцию я ощущаю как живую, со всеми ее слабостями и силой. Отсюда, с орбиты, отчетливее видно, что сделано не по-космически, а по-земному. Замечания накапливаются, не все оказалось достаточно продуманным — не всегда возможно что-то созданное для решения земных задач прямо приспособить для космоса. И вообще, мне не нравится, когда кто-то или что-то к кому— или чему-либо приспосабливается.

«Прогресс-5», кроме всего прочего, привез нам телевизионный приемник. Экран небольшой, где-то 280 миллиметров по диагонали. Дело в том, что когда станцию делали, то телеприемник не предусмотрели. Идея возникла позже. И сейчас пришлось дооснащать имеющуюся телевизионную систему устройствами для приема изображения с Земли. Ведь здесь просто в окно не вылезешь и антенну не установишь. Но мы смонтировали приемник, согласующие устройства, и сегодня была пробная передача изображения на борт. Все прошло замечательно. Мы читали газету, которую на Земле держал в руках руководитель полета Алексей Елисеев. Все поздравили нас, а мы поздравили их с отличной работой наземных средств. У нас появилась возможность иметь не просто связь, а видеосвязь. Кроме того, теперь можно передавать на борт схемы, таблицы, чертежи. И впоследствии это нам очень пригодилось. Да и встречи с семьями должны были стать более оживленными. Мы получили возможность видеть всех, кто будет приходить к нам на связь, с кем придется контактировать.

Сегодня пошел второй месяц нашего полета, и по программе у нас день медицинских исследований, которые бывают раз в 10 дней. Не так давно, когда мы лишь начинали делать первую станцию, полет длительностью в один месяц казался пределом человеческих возможностей. Поэтому сначала медицинские дни проводились через каждые три дня. Сейчас на космонавтов врачи смотрят уже спокойнее, да и нам легче. Потому что эти дни отнимают у нас время для проведения научных исследований. А время космическое ведь очень дорого.

Итак, что же это такое, медицинский день? На борту имеется система медицинского контроля. Датчики накладываются на тело, голову космонавта и позволяют передавать сигналы о работе сердца, кровеносной системы, мышечного аппарата на Землю в сеансах связи. Мы сами можем видеть на экране своего осциллоскопа, как работают наши органы. Но на Земле сидят медики — специалисты самых разных направлений, и они, конечно, гораздо грамотнее нас в своей области. Они не пропустят даже незначительного изменения. Поэтому такие обследования и проводятся совместно с Землей. Медики составляют различные таблицы, сравнивают наши данные с дополетными, тщательно анализируют полученные результаты с выдачей прогноза нашего состояния на следующие десять дней.

Такие обследования проводятся в состоянии покоя, сразу после сна, а также при различной физической нагрузке, естественно дозированной. Наша задача заключается в том, чтобы к определенному сеансу связи наложить датчики туда, куда нужно, все подключить, проверить показания по бортовому осциллоскопу и далее отработать заданную программу. С самого первого обследования у нас сложился тесный контакт с врачами на Земле. В основе его лежала хорошая предполетная подготовка. И, забегая вперед, скажу, что ни одно обследование за весь полет не было сорвано. Все обследования проходили с шутками, весело. А это, надо сказать, в невесомости очень нелегко. Приложить к себе надо около 20 датчиков. От них тянутся провода. Все это переплетается, запутывается, плывет, словно клубок змей; и ты сам плаваешь. Да со всеми этими проводами ты вынужден крутить педали велоэргометра. А это уже совсем нелегко, особенно если дать большую нагрузку.

Но зато в конце дня мы получаем полную информацию о состоянии нашего здоровья и кое-какие рекомендации относительно режима труда и отдыха, рекомендации по занятиям физкультурой, по нагрузкам и другие наставления. Такие обследования вселяли в нас оптимизм. Мы верили, ничего страшного не происходит и мы к концу полета сохраним достаточный запас сил.

Сегодня мы ждали в гости экипаж «Союза-33», который стартовал вчера с экипажем в составе Николая Рукавишникова и болгарина Георгия Иванова. Мы готовились к совместной работе на борту станции «Салют-6». К тому же соскучились по живому общению с людьми. С утра убрали станцию, приготовили традиционное русское приветствие — хлеб-соль. А встреча не получилась.

У Николая Рукавишникова это был третий полет. Николай пришел в отряд космонавтов в 1967 году. А до этого он закончил Московский инженерно-физический институт, работал в конструкторском бюро, которое возглавлял С. П. Королев. Когда полетел первый спутник, Рукавишников был начинающим инженером. По его собственному признанию, запуск спутника его ошеломил. У него было такое чувство, как будто он заглянул в другой мир...

12 апреля 1961 года застало Николая в том же КБ, но уже не начинающим, а опытным инженером. И частица его труда была в той огромной работе, которая предшествовала запуску Юрия Гагарина в космос. Юрий Гагарин сразу после полета приехал в КБ, встретился с рабочими и инженерами. Николай был на этой встрече, но мысль, что и ему когда-нибудь придется полететь в космос, в голову еще не приходила. Эта идея возникла позже. Вскоре и представилась возможность пройти отборочную комиссию и попробовать свои силы на новом поприще. Этот шанс Николай не упустил и в начале 1967 года вместе с Виталием Севастьяновым появился в Звездном городке, где и началась непосредственная подготовка к полетам. Годы подготовки завершились его первым полетом в апреле 1971 года на корабле «Союз-10» вместе с В. Шаталовым и А. Елисеевым. Это был первый полет к первой нашей орбитальной станции «Салют».

Я тогда работал заместителем ведущего конструктора по испытаниям. С Николаем знаком не был, но наблюдал его во время тренировок на станции, на заводе и технической позиции. Коля всегда был серьезен и сосредоточен. Времени на подготовку тогда было мало, и работал он не только днем, но и всеми вечерами. Он был грамотным инженером, по мнению тех, кто с ним работал, в чем я и убедился уже после знакомства с ним лично.