А Тимашев - Воейков

Вильду удалось упорядочить наблюдения, сделать цифровые сводки несравненно более верными, чем при его предшественниках. Но деятельность Вильда имела и отрицательные стороны. Педант, формалист, он не желал глубоко вникать в смысл наблюдаемых явлений.

Еще в середине XVIII столетия великий Ломоносов писал о несовершенстве метеорологических приборов, о неодинаковых приемах наблюдений и различной степени добросовестности наблюдателей, как о причинах того, что физики относятся к метеорологическим наблюдениям скептически и делают их только потому, что этого «требует их должность».

Выводы Ломоносова о состоянии науки об атмосфере печальны:

«В таком состоянии утомлённа и почти умерщвлённа была сия лучшая часть натуральной науки».

После Ломоносова прошло сто лет. Приборы значительно улучшились, многие физические явления были исследованы, частично удалось разработать научную терминологию, установить правила наблюдений. Казалось бы, следовало теперь перейти к «истолкованию воздушных перемен», чего требовал еще Ломоносов.

Этот призыв великого ученого нашел глубокий отклик в душе Воейкова. Проверка и дополнение труда Веселовского дали Воейкову исходный материал для изучения климата России. Но Александр Иванович не мог удовлетвориться составлением описаний, он стремился вникнуть в самую сущность климатических явлений, дать им научное объяснение. Ученые — современники Воейкова — уже понимали, что климат любой страны в значительной степени зависит от круговорота воздуха больших масштабов, включающих в свою орбиту не только ближние, но и дальние зоны земного шара. Лишь познание атмосферных явлений всех зон нашей планеты может дать ключ к установлению законов, управляющих климатом. Теплое течение Гольфстрим зарождается в тропиках и оказывает влияние на климат Европы. Муссоны же, дующие на Дальнем Востоке, возникают в результате взаимодействия различно нагретых воздушных масс, располагающихся над Тихим океаном и над сушей восточной части Азии. Следовательно, для изучения климата России необходимо исследовать, по крайней мере, северное полушарие. А необъятные просторы Арктики? Разве они не оказывают мощного влияния на климат нашей страны?

И Воейков со всем пылом молодости включился в подготовку к экспедиции в Арктику. В декабре 1870 года на заседании отделений математической и физической географии Русского географического общества он выступил с докладом. Воейков говорил о плавании по Ледовитому океану русского корвета «Варяг». Академик А.Ф. Миддендорф, который находился на борту корвета, пришел к важному заключению: ветвь Гольфстрима проникает в Карское море, а другая его ветвь омывает западный берег Новой Земли.

Германский географ Август Петерман еще раньше высказывал предположение, что теплое течение Гольфстрим заходит далеко на север, но часть ученых считала Петермана фантазером. Миддендорф написал Петерману:

«Вы были смелы, но мать-природа оказалась смелее вас».

Ветвь Гольфстрима была обнаружена гораздо севернее, чем предполагал Петерман. Норвежский капитан Иогансон на небольшом парусном судне обошел Новую Землю с севера и не нашел вблизи постоянных или пловучих льдов. Голландский мореплаватель XVI века Баренц часто видел воды у берегов Новой Земли свободными ото льда.

— Очень мало мы знаем об Арктике! — говорил Воейков. — А как много выгод может принести ее исследование! Морские промыслы, добыча мамонтовой кости, рост хозяйства северных областей России. А какие богатые возможности для развития науки, в особенности физической географии и метеорологии!

Воейков настаивал на посылке арктической экспедиции.

— Теперь нельзя ожидать такого равнодушия публики, как в прежнее время, когда описание знаменитого арктического путешествия Врангеля было опубликовано только через семнадцать лет после его составления! — восклицал Воейков.

Но большинство присутствовавших не разделяло его оптимизма. Спорили о целесообразности посылки экспедиции, о маршрутах. Прения разгорались. В конце концов собрание все же поддержало Воейкова и высказалось за экспедицию. Председатель Петр Петрович Семенов предложил избрать один из трех вариантов экспедиции.

1. Проникновение как можно дальше на север.

2. Плавание вокруг Новой Земли и проникновение как можно дальше на восток.

3. Изучение одной только Новой Земли.

Первые два варианта преследовали преимущественно научные цели, задачи третьего не только научные, но и хозяйственные. Слово за докладчиком.

И вот характерный штрих: Воейков, в докладе доказывавший необходимость плавания вокруг северного берега Новой Земли и далее к Таймыру, говорит:

— Если приходится выбирать между этими вариантами, то я высказываюсь за третий.

Как ни заманчиво было для климатолога и географа исследование дальних полярных стран, практическая польза для отечества прежде всего.

Доклад об организации северной экспедиции был представлен «по начальству».

Но это пока еще только бумажная переписка. Когда-то равнодушные бюрократы соблаговолят снизойти до прочтения объемистого доклада! И как они к нему отнесутся? Скорее всего положат под сукно или сочтут «полезным, но несвоевременным». А может случиться и худшее: просто отклонят проект экспедиции, как не соответствующий «видам правительства».

Сидеть на месте и ожидать решения в «инстанциях» вопроса о полярной экспедиции Воейков не мог. Он рвался к живой деятельности. Географ без путешествий, как рыба без воды!

В далеких южных морях уже совершал бессмертный подвиг Николай Николаевич Миклухо-Маклай, высадившийся с борта русского военного корабля на берег Новой Гвинеи. Великий русский путешественник Николай Михайлович Пржевальский, блестяще завершивший экспедицию в Уссурийский край, уже вступил на территорию другой неведомой земли — Центральной Азии. Хмурые северные страны обследовал Петр Алексеевич Кропоткин. Каждому из них было суждено прославить Россию научными открытиями. Гуманист Миклухо-Маклай готовился выступить с пламенными словами в защиту человеческих прав «дикарей» — папуасов. Пржевальский перечеркивал линиями тысячекилометровых маршрутов огромные «белые пятна» карт Азиатского материка. Кропоткин уже подошел к гениальной разгадке одной из тайн истории Земли. Исследование Финляндии и Швеции привело его к открытию ледникового периода.

Дальнее путешествие — нет, кругосветное путешествие! — только к такому решению мог прийти будущий исследователь климатов Земли.

Правда, как мы увидим позже, Воейков не осуществил полностью своего намерения и не совершил кругосветного путешествия. Но все же ему удалось побывать в очень многих странах земного шара.