Оливер Харрис - Письма Уильяма Берроуза

Отправил Люсьену рукопись своего романа, попросил пристроить ее куда-нибудь, желательно за хорошие деньги. Было бы круто задвинуть книжку за штуку баксов, хотя, боюсь, продать ее не получиться вовсе. Кто знает…

Люсьен пишет, будто ты превратился в натурального сатира-полукозла из греческих мифов, которому постоянно хотца и хотца, а не в того, который Жан-Поль Сартр, экзистенциалист. Молодца, так держать и ни шагу назад.

Говорят, Ханке придется еще год сидеть, хорошего впечатления на комиссию по досрочке ему вряд ли произвести. Малыш Джек [Мелоди] — продуман, извернулся и уже на свободе.

С ответом, пожалуйста, не затягивай. В Мексике я пробуду еще месяц или около того.

Всегда твой, Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

Мехико,

Керрада-[де]-Меделин, 37

11 января 1951 г.

Дорогой Аллен!

Спасибо за письмо. Делать дело с Petit Jaque [119] Petit Jaque — Малыш Джек Мелоди. — Примеч. О. Харриса. буду только рад. Смело давай ему мой адрес, если он того пожелает. В бизнес я возвращаюсь, но торговать стану оптом. Розничная торговля в Мексике? Увольте. Здесь либо работаешь на высшем уровне — с адвокатами, бизнесменами, шефами полиции и губернаторами штатов, — либо с пропойцами и бомжами без галстуков, пиджаков и носков. Последние сдадут тебя врагу за пятерочку баксов. Сейчас у меня на руках энное количество черного [120] Опиум. — Примеч. О. Харриса. — взял по сорок баксов за фунт; планирую сбыть в ближайшие дни.

В Нью-Йорк возвращаться не стану — куплю туристическую карточку на границе и вернусь сюда тем же днем. Если Джеку приспичит поговорить со мной — пусть в Мехико заезжает или хотя бы на границу. Лучше, конечно, в Мехико, там попрохладней, к тому же паровозом от границы до города съездить стоит всего пятнадцать баксов. Запросто могу наладить экспорт товара в Штаты, в любом количестве.

Устал я мотаться по инстанциям и выбивать себе гражданство, так что останусь в Мексике как турист. Вдобавок тут есть законы, ограничивающие иммигрантов в правах на владение землей. Правило, конечно, можно обойти, но я лучше осяду, где американцев ждут и готовы отдать им сколько угодно земли, лишь бы работали. (Я ранчо хочу, ранчо!)

Буду работать в стране, чье правительство меня не станет ограничивать и не заберет на законных основаниях ферму, когда развернусь хорошенько. Правда, из Мексики уехать я не готов. Нужны бабки, лечение, и дела тут закончить неплохо бы. Если подвернется денежная работенка — само собой, я уцеплюсь за нее.

Люсьена в долю возьму — на десять процентов [121] Десять процентов — доля, причитавшаяся Люсьену как литературному агенту, искавшему издателя для «Джанки». — Примеч. О. Харриса. . Не хочу задаром грузить на него проблемы, тем более знаю, каковы они в таком деле.

Передай, пожалуйста, ему эти слова от меня.

Да, Бозо [122] Бозо, бывший шоумен, гомосексуалист, владелец квартиры на Генри-стрит, которую делил с Ханке и Бранденбергом в Нью-Йорке в 1944—1945 гг. В романе «Джанки» фигурирует под именем Джои. — Примеч. О. Харриса. я помню. Он, вроде, газом траванулся, или как? Тут у нас в колледже, ну, где мне стипендию выдают (семьдесят пять баксов в месяц), окочурился один профессор-гомосек из Миссури [123] Профессор: Роберт Хейворд Барлоу из Канзаса, у которого Берроуз учил язык майя. — Примеч. О. Харриса. , декан факультета антропологии. Наглотался каликов. Утром его нашли в спальне, заблеванного. Сказали, самоубийство. Ага, как же. Передоз, самый натуральный передозняк барбитуратами.

Про фирму Вассермана [124] Возможно, это отсылка к работе Гинзберга в качестве специалиста по исследованию рынка в Центре изучения общественного мнения, где Гинзберг проводил опрос относительно Корейской войны. Отсюда — упоминание империализма. — Примеч. О. Харриса. ничего не знаю, но за работу, если предложишь, возьмусь. Надеюсь, будет интересно, к тому же деньги к деньгам идут. Старый империализм уже ничего не решает. Сомневаюсь я, что твои работодатели заставят тебя делать нечто такое, что вызовет угрызения твоей либеральной совести. Если хочешь по-настоящему разбогатеть и жить так, как американцы не жили с 1914-го, поезжай на юг Рио-Гранде, юноша! Тут такие возможности, такая свобода! Эти страны (Мексика целиком и государства дальше на юге) напоминают Америку 1880-х. Сколько угодно назову тебе занятий, могущих сделать богатым любого, кто в Мексике усердно поработает лет эдак десять.

Лично я выбираю фермерство. Почти все страны Центральной Америки еду импортируют, а ведь у самих миллионы акров чудесной земли. Бесхозной! Просят два бакса за акр — такой земли в Штатах и по пять сотен за акр не купишь. Можно зарабатывать бабки и жить на ранчо, катаясь как сыр в масле. Охотиться, рыбачить, содержать фазенду, полную слуг, и расходы притом — нулевые […] Занимайся чем угодно, живи как угодно. Нет, если и покину я Мексику, то поеду только на юг. В Штаты вернуться? Хрен вам! Недолго пожил здесь и уже привыкаешь ко многим благам. Например, если ты прилично одет, то коп видит в тебе человека выше себя и уже не посмеет останавливать и спрашивать о чем-либо. Ничего не стоит купить разрешение на оружие, на наркотики… да на все! И за скромную плату. Как подумаю, с какой херней мирятся американцы, так поражаюсь: чего я раньше сюда не уехал?!

Всегда твой, Билл

P.S. Напишу Люсьену, чтобы выжал из страховой фирмы все до капли. Со страховыми компаниями иначе нельзя, они при любой возможности пытаются отмазаться от выплаты компенсаций. Компания — безликое существо, ведомое единственным принципом прибыли, а потому не имеет права рассуждать о морали. Любые действующие нормы поведения основаны на взаимоотношениях между людьми. Доверьте мне деньги, и я не украду их, даже если мне за это ничего не будет. Компания же всеми силами старается задушить в себе человека, не доверяя никому и ничему. Поэтому обманывать компании — дело честное, и я бы взялся за него без сомнений. На месте Люсьена я бы тряс страховщиков как грушу.

На мне ответственность не только за себя, но и за Джоан с детьми. Интересы семьи я ставлю превыше всего. С таким иском, как у Люсьена, я б страховщиков ободрал как липку — в противном случае считал бы себя виновным в преступной халатности.

У меня есть не только полное право, но и святая обязанность вооружиться и защищать себя и семью, дабы никто не лишил их полагающейся им поддержки.

ДЖЕКУ КЕРУАКУ

Мехико,

Керрада-[де]-Меделин, 37 28 января 1951 г.

Дорогой Джек!

Рад, что «Джанк» тебе понравился. Я уже писал Люсьену: там все на месте, и последняя строка действительно звучит так: «Хочешь заторчать?», и последняя глава действительно состоит из одной страницы. Поэтому ты прав.