Оливер Харрис - Письма Уильяма Берроуза

Люблю,

Билл

БИЛЛУ ГИЛМОРУ

Марокко, Танжер Дипломатическое представительство США

25 марта 1957г.

Дорогой Билл!

Я вернулся в Танжер, сижу тут с сентября. Писал тебе на Ибицу, но ты к тому времени оттуда, похоже, уехал. Буду очень рад повидаться с тобой; в следующем месяце думаю отправиться в тур по Европе. Здесь со мной Аллен Гинзберг и Джек Керуак [391] Одолжил у Гинзберга двести долларов, Керуак в феврале морем отправился в Танжер. Гинзберг с Питером Орловски приехали в марте и остались в городе после того, как Керуак 5 апреля уехал в путешествие по Парижу и Лондону. В июне Гинзберг и Орловски из Танжера отправились в Мадрид, Барселону, Венецию и наконец в Париж. — Примеч. О. Харриса. . Любопытно узнать поподробней о делах, о которых ты мне рассказывал. Мое собственное писательство нисколько меня не кормит.

Напиши, пожалуйста.

Помнишь Алана Ансена? Он сейчас в Венеции… работает в представительстве «Американ экспресс», сюда приедет восьмого апреля. Мы вместе с ним хотим поехать в Италию. Однако все как всегда неопределенно… С тобой, впрочем, уверен, вскорости сможем пересечься. Ты во Франции часто бываешь? Планирую съездить туда весной-летом, разведать, нет ли шансов опубликовать мой последний опус, который, сдается мне, чересчур откровенен даже для «Олимпии пресс». Фрехтману (он еще «Богоматерь цветов» переводил) то, что он видел, понравилось, но чувак говорит: публикация крайне сомнительна [392] В апреле 1957 г. издательство «Olympia Press» опубликовало роман Жене «Богоматерь цветов» в переводе Фрехтмана. Керуак позднее писал: «НИКОМУ оно не надо [«Голый завтрак»], даже Бернару Фрехтману (переводчику романов Жене), к которому я носил рукопись в рюкзаке… только Алан Ансен и Гинзберг верят в эту книгу (и в меня); они работали с Биллом, когда я уехал». (Керуак — Джону Клеллону Холмсу, 23 июня 1957 г.; письмо опубликовано в «Путешествии битника» под редакцией Артура и Кит Найт, Калифорния, штат Пенсильвания, 1978 г.) — Примеч. О. Харриса. .

Напиши обязательно, чем занимаешься и каковы твои планы. Надеюсь, скоро увидимся.

Всегда твой, Билл Берроуз

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

[Танжер]

15 июня 1957г.

Дорогой Аллен!

Рассылаю всем письма. Мы наконец покончили с рукописью, и вышло очень неплохо. Алан через несколько дней собирается назад в Венецию.

Пришло письмо от Уолберга. Ничего так письмо, весьма приятное содержание. Все по-старому. В бухте выловили трупешник неопознанной национальности; в затылке — дыра от револьверной пули.

Ребята вернулись в Париж неженатыми и невредимыми. Мне по крайней мере удалось сорвать операцию «Лактоза».

Я сам определенно в конце месяца сорвусь с места. Пить не могу совершенно. Завязал наглухо и чувствую себя замечательно. Прочел сегодня в газете самую ужасную новость: единственная форма жизни, которой радиация идет только на пользу, это вирус. Вспышка! И под пепельным небом ядерной катастрофы вирусы размером с клопов пожирают стофутовых многоножек…

Большой привет Питеру… Увидимся в Барселоне [393] К тому времени, как Берроуз добрался до Испании, Гинзберг и Орловски уже отбыли в Венецию (приехав туда 1 июля). — Примеч. О. Харриса. .

Люблю, Билл

P.S. Вот тебе адреса мадридских гей-баров и/или просто злачных местечек:

«Ринкон ордобес» на Калле Уэртас.

«Ла Пануэлита» на Калле Хардинес. «Бар Танжер» на Калле Эчегаррас. На Калле Эчегаррас вообще много клевых баров. Бар на Калле Хардинес, «Эчакарди». Станция метро «Плаза-Майор» — у Толстухи можно спросить ганджубаса.

АЛАНУ АНСЕНУ

Лондон

18 июля 1957г.

Дорогой Алан!

Я на полчаса смотался в «Прадо». В Мадриде почти все время валялся в постели, занавесив окна у себя в комнате. Я болен. Сдал анализы и вот жду диагноза. Хрен его знает, что за болячка во мне, однако про вино даже думать тошно. Лондон — как всегда скучен до одури. Планов никаких, разве тодько определить, какая дрянь завелась в организме.

Вот бы кто-нибудь соизволил потратить пять минут своего времени и отослал издателю мою рукопись (кроме «Слова» и окончания текста с «Рыночной» частью [394] «Слово» — самая большая глава рукописи. Большая ее часть в «Голом завтраке» не использовалась и оставалась неопубликованной в течение двадцати лет (см. «Интерзона»). Глава рукописи «Рынок» соответствует разделам о «Рынке» и «Обыкновенных мужчинах и женщинах» «Голого завтрака». — Примеч. О. Харриса. ). В конце концов найти издателя да еще без проволочек — тот еще гемор. Посылаю тебе обновленную версию «Слова», урезанную до тридцати страниц. Хотя, наверное, разделю ее на кусочки, которые затем разбросаю по всей книге. А так большую часть рукописи можно уже представлять потенциальному издателю. Время внести исправления остается всегда.

Говоришь, Пегги Гуггенхайм назвала парочку «Питер плюс Аллен» идеальной [395] Ансен, должно быть, передал Берроузу, как Гуггенхайм навестила Гинзберга и Орловски в его венецианской квартире и как она возмутилась жарким, игривым спором, который разгорелся между любовниками, но закончился при этом мирно. — Примеч. О. Харриса. ? Как по мне, дамочка ведет себя непоследовательно: общается с людьми заведомо богемного склада ума и ожидает от них адекватного поведения.

Лондон скучен до одури, но я об этом уже говорил. Может быть, получится съездить в Копенгаген, однако все зависит от здоровья и того, как там дела у Келлса [396] Келлс Элвинс жил со своей женой Мими в Копенгагене. — Примеч. О. Харриса. . Он скоро приедет…

Всегда твой, Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

Копенгаген 30 июля 1957г.

Дорогой Алан!

Я на земле свободы. Иду в бар и ловлю на себе взгляд красивого паренька, который вчера день как приехал. Выпиваем вместе пару стаканчиков, и я предлагаю, давай, мол, ко мне в номер. Он говорит: «К тебе в номер? Мы оба?» Отвечаю: «Ну, типа того». Паренек: «Ты точно этого хочешь?» Я: «Ну да, да». Он: «Нет, не могу» и, выдержав паузу, добавляет: «Я женат». Какого, спрашивается, хрена было вот так динамить?! Сначала заманил, а потом — нате, отшил и к тому же соврал. Называется «Доктор Бенуэй! Срочно подойдите в отделение реадаптации».

Закусочная. Рабочий в комбинезоне слушает по радио классику. Все молчат, и ладно — если датчанина завести, он будет трещать, что твой пулемет, без умолку и без смысла.

Мрачнее Лондона я места не видел. Это огромный кафкианский лабиринт из агентств, продающих клиентам расстройство. Ничего кошмарнее лондонских бань не бывает. Они, дорогой мой, словно придаток ада. Как ни странно, с печенкой у меня все тип-топ; оказалось — легкая форма нетипичного гепатита. Так я и думал. Получается, зря переживал, мучился.

Раздобыл у Дента ценные сведения — про ЛСД6, о котором все исследователи молчат. Вряд ли их письма потерялись в пути, скорее всего адресаты Денту попросту не ответили [397] Через несколько дней Берроуз получил от доктора Тейта из шотландского города Дамфриса «уклончивый» ответ. — Примеч. О. Харриса. . У меня в запасе имеется парочка трюков, знаю, как заставить гаденышей говорить. «Доктор Элк, вы у нас заговорите… контра!» (фраза произносится с жутким русским акцентом).