Николай Чуковский - Беринг

Построили лодки, перегрузились и пошли вверх по Большой. Стояла уже глубокая осень. Когда выпал снег и река стала, перегрузились на нарты, запряжённые собаками. Здесь действовали так же, как между Якутском и Охотском: силой отбирали собачьи упряжки у камчадалов и силой заставляли хозяев собак сопровождать экспедицию в качестве погонщиков и носильщиков. Для камчадалов экспедиция Беринга была бедствием — занятые перевозкой грузов, они упустили удобное время зимней охоты, которая кормила их в течение всего года, а собаки — единственная их драгоценность — почти все погибли. Камчадалы разбегались, бунтовали, но Шпанберг укрощал их с обычной своей жестокостью. Беринг писал в донесении об этом переходе: «Каждый вечер в пути для ночи выгребали себе станы из снегу, а сверху покрывали, понеже живут великие метелицы, которые по тамошнему называются пурга, и ежели застанет метелица на чистом месте, а стану себе сделать не успеют, то заносит людей снегом, отчего и умирают».

До устья реки Камчатки, до Тихого океана добрались в марте 1728 года. Больше трёх лет прошло с того дня, когда экспедиция вышла из Петербурга. 4 апреля заложили корабль, которому дали имя «Гавриил». На постройку корабля ушла вся весна. «Гавриил» имел в длину 21 метр — по тем временам не малый корабль — и к первым числам июля был уже готов. 8 июля его спустили на воду и начали спешно грузить. Провианта взяли на год на сорок человек.

Пошли, как было указано в инструкции Петра, вдоль азиатского берега на север. Берег чем дальше к северу, тем больше отклонялся на восток, как бы навстречу Америке. Впрочем, места эти были уже русским знакомы и приблизительно нанесены на карты. 28 июля миновали устье реки Анадырь. Это было самое восточное место Азии, о котором в те времена имелись хоть сколько-нибудь ясные сведения. О землях дальше к востоку известно было лишь по смутным слухам.

К северу от устья реки Анадырь Беринг открыл губу, которую назвал бухтой Креста. После бухты Креста берег круто повернул на восток и даже на юго-восток. 6 августа «Гавриил» подошёл к устью маленькой речки и стал на якорь, чтобы наполнить бочки пресной водой. К нему в кожаной лодке-байдарке приплыли восемь чукчей. Беринг разрешил им взойти на борт и стал расспрашивать с помощью переводчиков-коряков, взятых на Камчатке. Из расспросов этих удалось узнать очень мало — по-видимому, коряки плохо понимали чукчей. Однако всё же удалось установить одно важное обстоятельство: чукчам была известна река Колыма, впадающая в Северный Ледовитый океан. Этим особенно заинтересовался Чириков — вот, казалось бы, доказательство, что Тихий океан соединяется с Северным Ледовитым! Чириков принялся сам расспрашивать чукчей, но его ждало разочарование. Выяснилось, что чукчи ходили к Колыме не морем, а по суше. Можно ли дойти из их селения до устья Колымы морем, они не знали.

10 августа азиатский берег опять круто повернул к северу. Чирикова это обрадовало — быть может, тут начинается пролив, соединяющий Тихий океан с Ледовитым. Он сказал об этом Берингу, и тот, к удивлению его, ответил:

— Вот и хорошо. Пролив найден, Азия с Америкой не соединяются, и мы можем вернуться.

Чирикова ответ этот поразил. Он стал доказывать, что пролив нужно пройти до конца и повернуть только тогда, когда они убедятся, что действительно находятся в Ледовитом океане. Кроме того, нужно определить ширину пролива и узнать, далеко ли от Азии до Америки…

Беринг ничего ему не возразил и, казалось, согласился. «Гавриил» продолжал плыть вдоль берегов Азии к северу. Чириков ждал, что азиатский берег начнёт вот-вот отклоняться к западу. Но берег не отклонялся. Так прошло три дня. 13 августа, когда «Гавриил» достиг 65 градусов 30 минут северной широты, Беринг внезапно созвал у себя в каюте совет офицеров и задал вопрос: что делать дальше?

У Беринга была черта, неожиданная в человеке восемнадцатого века: демократичность. Во всех трудных случаях он любил советоваться, совещаться, выслушивать мнения своих подчинённых, давая им полную волю высказываться и нисколько не сердясь, когда чьё-либо мнение резко противоречило его собственному. Нередко советовался он не только со своими ближайшими помощниками, но даже с простыми матросами. Эта его черта постоянно вызывала множество нареканий — и со стороны его современников и со стороны позднейших исследователей его путешествий. Современники обвиняли Беринга в вялости, в нерешительности, в неумении командовать, в неумении поддерживать дисциплину, позднейшие исследователи — в том, что мы теперь называем «перестраховкой», в стремлении спрятаться за мнением других и уйти от ответственности. Но внимательное рассмотрение фактов не подтверждает таких суждений. Беринг с удивительной терпимостью выслушивал все мнения, охотно шёл на мелкие уступки, но в вопросах действительно важных всегда принимал то решение, которое сам считал правильным. По-видимому, его любовь к советам вытекала из уверенности, что в трудных условиях люди охотнее будут выполнять те решения, в принятии которых они сами участвовали.

На совете 13 августа, как мы знаем из судового журнала «Гавриила», были высказаны два противоположных мнения.

Первое мнение высказал Шпанберг. Он предложил идти к северу ещё три дня, а затем повернуть обратно. Рассуждал он так: уже середина августа, лето в этих широтах кончается рано, «Гавриил» может застрять во льдах, и что будет дальше — неизвестно.

Второе мнение высказал Чириков. Он утверждал, что цели экспедиции не достигнуты. Неведомо, действительно ли они нашли пролив из Тихого океана в Ледовитый. Неведомо, далеко ли отсюда до Америки. Никаких льдов пока не видно. Следовательно, нужно плыть дальше.

Мнение Чирикова записано в журнале так: «Понеже известия не имеется, до которого градуса ширины простирается восточный берег Азии и поэтому не можем достоверно знать о разделении морем Азии с Америкою, ежели не дойдём до устья реки Колымы или до льдов — понеже известно, что в Северном море всегда ходят льды — того ради надлежит нам непременно, по силе данного Вашему Благородию указа, подле земли идти, ежели не воспрепятствуют льды или не отыдет берег на запад к устью реки Колымы, до мест показанных в означенном е. и. в. указе; а ежели земля будет поклоняться ещё к северу, то подлежит по двадцать пятом числе сего настоящего месяца в здешних местах искать место, где бы можно было зимовать…»

Чириков был, несомненно, прав, а Шпанберг, несомненно, не прав. Но Беринг присоединился к мнению Шпанберга и тем решил дело.

Ещё три дня «Гавриил» шёл к северу по проливу, который теперь весь мир называет проливом Беринга. Но Беринг видел только один берег пролива и не мог знать, что это действительно пролив. В сущности, они уже находились в Ледовитом океане. Но Беринг не знал и этого. От Америки его здесь отделяло каких-нибудь 80 километров. Но он и этого не знал. Ему нужна была какая-нибудь неделя, чтобы с полной достоверностью выяснить всё, чего от него требовал Пётр. Но 16 августа, достигнув 67 градусов 8 минут северной широты, «Гавриил» повернул обратно.