Сергей Тепляков - Век Наполеона. Реконструкция эпохи

А ведь нужно было до Астрабада доставить еще и грузы, прежде всего – продовольствие. При этом по плану, составленному Наполеоном, реквизиций следовало избегать – чтобы не восстановить против себя население (позже, при походе в Россию, Наполеону было уже не до таких нежностей, а зря). Значит, продовольствие и самые разные расходные материалы (от подков и гвоздей до дров) нужно было тащить с собой. 100-тысячная русско-французская армия должна была иметь припасов на полтора-два месяца пути. Каких размеров должен был быть ее обоз, даже трудно представить. При всем этом вряд ли до Индии удалось бы довести хотя бы половину этого войска. Необходимость оставлять гарнизоны в покоренных городах (Павел Первый, например, приказал казакам «попутно», чтобы не досталась китайцам, завоевать Бухару), болезни, беглые и отсталые солдаты, которые были у всех и всегда, должны были изрядно выкосить ряды.

Нынешний человек, воспитанный на национально-освободительных идеях, предполагает, что приход в Индию русских и французов должен был получить поддержку «угнетаемого англичанами населения»: в идеале индусы должны были, завидев наших казаков, поднять против англичан восстание. Однако если задуматься: чем же лучше могли быть для индусов русские и французы?

Присутствию англичан на полуострове было к тому времени уже 200 лет, при этом собственно английской армии в Индии и не было – были «войска Ост-Индской компании», состоявшие в большинстве своем из разных народов Индостана. В 1757 году, когда англичане победили поддержанного французами набоба (наместника) Бенгалии в битве при Плесси, в армии Ост-Индской компании было две трети индийцев. Англичане выступали с армиями одних князей против других, получая все большее могущество, но при этом формально оставаясь гостями, а не хозяевами – в этом своеобразие английского покорения Индии. К тому же с 1740 года англичане помогали Великим моголам отражать вторжения на Индостан афганцев и персов. Добавить к этому почти мистическое уважение, которое тогдашний индиец питал к «белому сахибу» – и становится ясно, что вряд ли кто-то в Индии рассматривал англичан как угнетателей (да тогда и слова такого в общем-то не было и никто не осмысливал мир с этих позиций – это марксистская находка). В 1799 году, когда Наполеон шел по Египту, генерал-губернатор Восточно-индийской компании в Калькутте Ричард Уэллслей предлагал руководству компании (не королю, не парламенту, а именно компании) «рассмотреть вопрос о том, чтобы направить из Индии экспедицию через Красное море, чтобы отразить возможный удар со стороны Средиземноморья». Причем Уэллслей собирался идти навстречу Наполеону с сипаями, будучи вполне уверен в их верности. Поход состоялся, сипаи прибыли в Каир в 1801 году.

Впрочем, среди самих англичан были и скептики. Один из английских политиков той эпохи говорил так: «Предположим, что 30 тыс. русских придут к нашим границам в сопровождении конницы персидской и афганской, не говоря уже ничего о миллионах наших подданных, которые непременно к ним присоединятся, что мы проиграем одно или два больших сражения и отступим на Канпур, между тем как русские будут двигаться всё вперёд, что недостаток казны заставит нас задержать несколько недель жалование у войска… не вероятно ли в высшей степени, что большинство сипаев поспешит стать под их знамёна?».

Эта точка зрения имеет несколько уязвимых мест: ведь и большое сражение русским и французам надо было еще выиграть, да и сипаям, если бы они переметнулись, необходимо было бы чем-то платить, а денег на экспедицию, как мы помним, никто не дал. Если же разрешить сипаям жить грабежом, то очень скоро англичане показались бы индийцам ангелами в сравнении с новыми оккупантами. Словом, вероятнее всего индийские джунгли поглотили бы наших казаков бесследно.

Интересно, что идея вторжения в Индию грела Наполеона еще долго: в 1804 году он хотел отправить 30-тысячный корпус в Индию из Бреста на кораблях эскадры адмирала Гантома. Однако в то же время он готовился к вторжению в Англию через Ла-Манш – пришлось делать выбор. В 1808 году, заключив с Россией мир в Тильзите, Наполеон предложил Александру еще один план покорения Индии союзным русско-французским корпусом. Как раз и отношения России и Англии осложнились из-за присоединения России к континентальной блокаде. Однако и тогда планы не переросли в реальность.

Раз за разом стремясь победить Англию в Европе, неужели Наполеон не понимал не только всю бесполезность этих побед для ситуации в целом, но и то, что когда-нибудь он не сможет победить?

Англию мог поразить только удар в самое сердце. Опыт десанта на английскую территорию у французов был: в декабре 1796 года республиканская Франция предприняла Ирландскую экспедицию, рассчитывая, видимо, на то, что самый мятежный регион Англии воспримет появление французов с радостью. В Ирландии к тому времени в надежде на французскую поддержку поднял восстание создатель патриотического движения «Объединенные ирландцы» Уолф Тон. Французы собрали больше 30 линейных кораблей и фрегатов и еще полтора десятка кораблей помельче. На них было более 14 тысяч солдат – французов и ирландских инсургентов. (Интересно, что начальником штаба Ирландской экспедиции был генерал Эмманюэль Груши). Французские корабли, хотя и с приключениями, но добрались до ирландского берега, разве что высадиться по причине крайне скверной погоды не смогли.

Эта попытка доказывала, что в принципе британский берег достижим. Талейран писал, что командование Ирландской экспедицией будто бы собирались поручить Бонапарту. Может, это и не так, но в любом случае Бонапарт о ней знал и ее неудача могла пугать генерала даже после того, как он стал императором: при всем его гении над морской стихией он власти не имел.

При этом Наполеон имел опыт Египта, где после гибели флота он оказался отрезан от Франции и все его последующие походы и победы были уже чистый спорт – занятно, но бессмысленно. Наверняка император опасался повторения этой истории и в случае высадки на Британские острова. Для обеспечения ее успеха английский флот следовало низвести до ничтожного состояния, а Наполеон не мог не понимать, что делать это и некому, и нечем.

В 1801 году адмирал Гантом указывал на «ужасное состояние, до которого доведены матросы, не получающие содержания в течение пятнадцати месяцев, голые или едва прикрытые рубищем, голодные, упавшие духом, одним словом, совсем приниженные под бременем глубочайшей и унизительнейшей нищеты». Неудивительно, что матросы на французских боевых кораблях умирали десятками. Потом снабжение удалось наладить, но боевые качества от этого не появились: «Тулонская эскадра выглядела в гавани весьма изящно; матросы были хорошо одеты и хорошо обучены; но как только начался шторм, все переменилось – мы не приучены к штормам», – писал в 1804 году адмирал Вильнев. При этом союзники испанцы были еще хуже: Наполеон в 1805 году приказал адмиралу Вильневу считать два испанских корабля равными по силам одному французскому.