Сергей Тепляков - Век Наполеона. Реконструкция эпохи

Стоит ли придумывать Наполеону экзотические заболевания? Не проще ли принять во внимание очевидные факты: с 1798 года и вплоть до отречения в марте 1814 года Наполеон беспощадно испытывал себя на прочность. Ни от кого из великих до него и после жизнь не требовала столько здоровья.

При этом император был далек от того образа, который запечатлен на живописных полотнах. У него была несоразмерно большая голова. Дергалось правое плечо. Он вовсе не был здоровяком. Наоборот, по большому счету, Наполеон был насквозь больным человеком. Чесотка, полученная им еще под Тулоном, видимо, сопровождала Наполеона всю жизнь. По свидетельству Меневаля, именно она стала причиной «чрезвычайной худобы Наполеона и его плохого внешнего вида во время кампаний в Италии и Египте». Только в 1801 году Наполеон по настоянию своего друга Ланна обратился к доктору Корвизару. Тот хотя и был создателем первой во Франции (а может, и в Европе) кафедры внутренних болезней и основателем французской школы терапевтов, но лечил пациента явно наугад: заявив, что причина – «избыток телесной жидкости, которую необходимо удалить из организма», ставил ему нарывные пластыри. Страдания от чесотки облегчились, исчез и донимавший Наполеона кашель, зато он начал набирать вес и уже к 1804 году, по словам Меневаля, стал «сравнительно тучным».

Однако до конца чесотку победить не удалось: Маршан описывает следы расчесов на ногах у Наполеона, называя их «полосатые шрамы». Относящаяся к ссылке на остров Эльба запись рассказывает о том, как Наполеон время от времени начинал «скрести ногтями эти шрамы, и его не смущало, если они начинали кровоточить: он считал, что это хорошо для здоровья как легкая форма кровопускания».

Возможно, из-за этого недолеченного дерматического заболевания у Наполеона была очень чувствительная кожа: Констан пишет, что новые шляпы приходилось не только подбивать мягкой подкладкой, но потом еще и разнашивать несколько дней. Шляпы разнашивал Констан, а другой слуга разнашивал для Наполеона туфли.

Что было причиной приступов зуда и чрезвычайной чувствительности кожи Наполеона, так и не выяснилось. Надо признать, что Наполеон не вылечил болезнь, а просто притерпелся к ней, так и не узнав толком, чем болен. Впрочем, для тогдашнего состояния медицины это вполне объяснимо.

Маршан указывает, например, что многие годы император сильно потел во сне, и причины этого выяснены не были. Между тем обильная потливость – признак проблем с легкими, прежде всего неизвестного тогда туберкулеза. Интересно, что чрезмерная потливость исчезла только на Святой Елене. Это неудивительно: император резко сменил образ жизни – он больше не ночевал в палатке осенью и зимой, не ездил целыми днями на лошади под проливным дождем. Он хорошо питался и жил по режиму. К тому же Святая Елена это (при всей неприязни к ней императора) тропики: температура не опускается ниже плюс 19 градусов, но и не поднимается выше 30, свежий морской воздух. А туберкулез – одна из немногих болезней, лекарством от которой может быть размеренная жизнь и хорошая еда.

К букету его болезней надо прибавить совсем не подобающие императору проблемы с мочеиспусканием. Сходить «по-маленькому» было для него огромной проблемой. Датский доктор Арне Соеренсен в своей книге «Почки Наполеона» утверждает, что «с юного возраста Наполеон страдал хроническим сужением мочеиспускательного канала, хроническими инфекциями, а его нездоровый мочевой пузырь, заболевание почек и обструктивная нефропатия привели к развитию смертельных осложнений». Под заболеванием почек Соеренсен имеет в виду, надо полагать, камни: в воспоминаниях Констана говорится, что в течение всей Бородинской битвы император «ощущал приступы, напоминавшие боли от прохождения камней в мочевом пузыре». Он же добавляет: «его часто донимало это заболевание».

Немудрено, что уже после Аустерлица он будто бы сказал: «Меня хватит еще на два-три года». Почти так и вышло. После сорока лет организм его начал сдавать в самые неподходящие моменты. Накануне Бородина он промок, простыл, и наутро потерял голос, так что вынужден был «писать малоразборчивыми каракулями на клочках бумаги разнообразные приказы». (На нескольких страницах «Войны и мира» Лев Толстой размышляет о том, насколько насморк помешал Наполеону выиграть битву. Интересно, что и при Ватерлоо у Наполеона был насморк: есть версия, что причиной его была не простуда, а аллергия на цветущие летом полынь и лебеду). В мемуарах Меневаля упоминается, как после битвы при Дрездене Наполеона, уже готового выступить для преследования деморализованных союзников, поразило «жестокое недомогание» с частыми приступами рвоты. Наполеона отвезли в Дрезден «в состоянии абсолютного духовного и физического истощения». Маршан пишет: «Во время пребывания на Эльбе император дважды страдал от приступов рвоты. Точно такой же приступ случился у него вскоре после нашего прибытия на остров Святой Елены». Маршан предполагал, что это могли быть «первые симптомы болезни, которая унесла его от нас».

Маршан намекает на общепринятую версию, согласно которой Наполеон умер от рака желудка. Во многих мемуарах говорится о предчувствии Наполеона, что его постигнет смерть его отца, умершего от рака. Однако проблемы с желудком сопровождали Наполеона всю жизнь и он создавал их себе сам. При внимательном чтении мемуаров замечаешь, что Наполеон в годы своей активной жизни старался не тратить время на еду (Зная это, приглашенные на обед к императору дамы и господа на всякий случай предварительно обедали дома). В результате у него, видимо, был основательно испорчен желудок. «Привычка быстро есть иногда вызывала у его величества острые боли в желудке, которые почти всегда заканчивались приступом рвоты…» – пишет Констан о своем господине, который, похоже, глотал пищу не пережевывая, как чайка.

У Констана есть практически прямое указание на имевшиеся у Наполеона проблемы с желудком: «Его величество питал непреодолимое отвращение ко всем медицинским средствам; и когда он пользовался ими, что случалось очень редко, то это были куриный бульон, цикорий или винный камень». Винный камень применялся в те времена как слабительное, а цикорий – для улучшения пищеварения (и для улучшения обмена веществ, хотя вряд ли этот термин был тогда широко известен – польский химик, биолог, антрополог и врач Енджей Снядецкий ввел его в оборот в своей книге «Теория органических веществ», публикация которой началась в 1804 году). Бульон в этот список попал явно за легкость в усвоении и питательность.

Рак в книжках называют «проклятие рода Бонапарт», «общей болезнью Бонапартов». Однако, приглядевшись, можно понять, что не такая уж она и общая, и не такое уж и проклятие. У Карло и Летиции Бонапарт было восемь детей. Из сестер от рака умерли Полина (1825) и Каролина (1839). А вот третья из сестер, Элиза, умерла (1820), заразившись гнилостной лихорадкой на раскопках, которые были одним из ее «хобби».