Сергей Тепляков - Век Наполеона. Реконструкция эпохи

(Тогда же профессор Дерптского университета Вильгельм Гецель прислал русскому военному министру Барклаю-де-Толли свое исследование, в котором имя Наполеона было переложено в цифры по еврейскому числоизложению. В результате вышло 666 – число Антихриста. Гецель писал, что согласно Библии предел славы зверя определен в 42 года, а Наполеону в 1812 году шел 43 год. «Сие всячески достопамятное изъяснение должно быть в войске разглашено», – просил Гецель. По приказу Барклая, о письме солдатам рассказывали полковые священники).

Однако «народ-младенец» (выражение Федора Ростопчина) за годы борьбы с Бонапартом быстро взрослел. Ведь и Антихристом Наполеона объявили не впервой. В канун 1807 года в церквах провозглашали: «Наполеон дерзает против Бога и России. Покажите ему, что он тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Не верьте ему, ниспровергайте его злодейства» – а уже в июне в Тильзите русский царь подписал с Антихристом мирный договор. А ну как и нынче замирится с Наполеоном русский царь – не придется ли тогда отвечать за самоуправство? Так что поначалу крестьяне просто обороняли свои дома и господское добро. Староста села Курчино Боровского уезда Григорий Андреев докладывал своему помещику о происшествии в сентябре: «Пришли к нам французы и хотели деревню сжечь, но я, с помощью Божией и крестьян Ваших, их всех перебил до смерти как тощих собак».

«Прифронтовая полоса» была охвачена мятежами и анархией: крестьяне боролись с помещиками, с высылаемыми против них карательными отрядами, шайки враждовали друг с другом. В Минской губернии крестьяне убивали своих помещиков и уходили затем в лес. Беспорядки эти достались в наследство французским оккупационным властям, которые, не разобравшись, причислили крестьян к партизанам, действующим по заданию русского командования.

Появление армейских партизан и вести о сдаче и пожаре Москвы, почти совпавшие по времени, дали народу определенную цель, еще сильнее раззадорили простой люд, захваченный неизвестным до тех пор ощущением полной свободы («Война все спишет»), а главное – сделали народную войну легитимной.

В русской и советской историографии первым армейским партизаном считается Денис Давыдов, который был отправлен Кутузовым во французские тылы 22 августа.

Между тем еще 20 июля Барклай-де-Толли приказал атаману Платову призвать крестьян к борьбе с неприятелем («Внушите жителям, что теперь дело идет об отечестве и божьем законе, о собственном имени, о спасении жен и детей»), а 21 июля он о том же самом писал Смоленскому гражданскому губернатору Казимиру фон Ашу: «Именем Отечества просите обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженною рукою напасть на уединенные части неприятельских войск, где оных увидят. К сему же я пригласил особым отзывом россиян в местах французами занятых обитающих, дабы ни один неприятельский ратник не скрылся от мщения нашего за причиненные вере и Отечеству обиды». (К середине августа в Смоленской губернии было уже около сорока партизанских отрядов). Листовки с призывом к партизанской войне были распространены также в Псковской и Калужской губерниях, где их читали в церквах.

23 июля Барклай-де-Толли создал летучий отряд барона Винцингероде, которому было предписано «тревожить левый фланг неприятеля и схватывать все партии и курьеров». По сравнению с Давыдовым, которому Кутузов дал всего 50 гусар и 150 казаков, Винцингероде получил целую армию: Казанский драгунский и Изюмский гусарский полки, а также пять казачьих полков, Черноморскую сотню, Перекопский татарский и Ставропольский калмыцкий полки. Винцингероде разделил отряд на мелкие группы, поставив перед каждой свою задачу. В августе отряд Винцингероде был переименован в корпус и переброшен на охрану Петербургского направления. Винцингероде постоянно устраивал рейды, атакуя обозы и небольшие отряды неприятеля. При всем том первым русским партизаном он не стал. Причина очевидна – какой же русский партизан с такой фамилией?

(Впрочем, если уж быть совсем точным, то первым русским партизаном – то есть ведущим войну во главе небольшой партии (отряда) войск в тылу неприятеля – был происходивший из тирольских дворян Виктор Прендель. В 1799 году в составе австрийских войск он попал в армию Суворова, с которой проделал Итальянский поход. Тогда Прендель впервые увидел казаков. У него появилась мечта – командовать этой отчаянной конницей. В 1804 году он поступил в русскую службу, а в 1805-м, командуя отрядом в 100 гусар и 150 казаков, орудовал на коммуникациях французов. Партизаны штаб-ротмистра Пренделя «истребили» обозы 11-ти французских полков, взяли в плен 60 французских офицеров и чиновников и 260 солдат. За это Прендель был награжден орденом св. Владимира 4-й степени и произведен в капитаны. В 1812 году Прендель состоял в отряде Винцингероде. В 1813 году, во время Заграничного похода, Прендель продолжал партизанить. Когда удавалось взять в плен курьера с письмами, то, отобрав из почты все, что могло пригодиться русскому командованию, остальное отсылали французам, предварительно поставив на письмах штемпель с надписью по-немецки «Привилегированная казачья почтовая контора». За подобные штуки на Пренделя была объявлена французами охота и за его голову установили денежную награду, но охотников на нее уже не нашлось. После взятия союзниками Лейпцига Прендель был назначен его комендантом).

Впрочем, первым или вторым, но партизаном Давыдов был, как говорят теперь, харизматичным: после первых встреч с крестьянами он снял мундир, начал отращивать бороду и надел на грудь образ Николая Чудотворца – чтобы простой народ видел в нем своего. Уже 2 сентября Давыдов, атаковав отряды мародеров, взял в плен 160 человек. Трофейное оружие было роздано крестьянам. Схватки с французами были почти ежедневными.

Партизанские отряды, посылаемые во французские тылы после Давыдова, были не в пример сильнее: в отряде генерала Дорохова, например, были гусарский, драгунский, три казачьих полка и шесть пушек. С такими силами можно было уже и сражения давать – и 11 сентября Дорохов разгромил четыре французских кавалерийских полка.

Были партизанские командиры «из простых»: например, драгунский унтер-офицер Ермолай Четвертаков. Он попал в плен к французам, сбежал и создал партизанский отряд из жителей деревни Задково. В начале у Четвертакова было всего 50 человек и всего четыре ружья. Но после успешного нападения на французский обоз возле деревни Басманы к удачливому командиру присоединилось еще две сотни народных мстителей. Хотя Четвертаков был неграмотен, военное дело он знал: перед своим отрядом он всегда высылал разведку, а в окрестных деревнях имел «резерв» – крестьян, которых собирал для особо крупных операций. Отряд Четвертакова оборонял от французов территорию вокруг города Гжатска (ныне – Гагарин Смоленской области). При необходимости Четвертаков мог собрать с округи до четырех тысяч человек. С такими силами Четвертаков успешно нападал даже на отряды, имевшие артиллерию. В ноябре, когда в эти места вернулась русская армия, Четвертаков распустил отряд и явился в расположение русской армии на лошади и с оружием. Интересно, что его докладу не поверили. Генералы Кологривов и Эммануэль провели расследование – все подтвердилось. Однако что делать с Четвертаковым дальше? Казалось бы – повысить и сделать как минимум командиром батальона. Но это была Россия, а не Франция: Барклай-де-Толли наградил Четвертакова знаком отличия Военного ордена (солдатским Георгиевским крестом) и… отправил служить дальше в том звании и в том же полку.