Алексей Нестеренко - Огонь ведут Катюши

Кавалерийский корпус генерала Бычковского должен был сковать как можно больше сил врага, не рассчитывая на артиллерийскую и танковую поддержку. Основным средством усиления корпуса были два гвардейских минометных полка с ограниченным количеством боеприпасов.

В боях под Лисичанском выявились многие положительные качества нашего оружия и, увы, его недостатки.

Мы еще раз убедились в большой маневренности и силе нового оружия, его способности наносить по врагу внезапные сокрушительные массированные удары.

В то же время, когда пришлось выбивать противника из прочных зданий Богдановки и подавлять хорошо укрытые огневые точки, из-за большого рассеивания снарядов наших батарей мы не могли эффективно решать эти задачи. Здесь же мы обнаружили и еще один серьезный недостаток снарядов М-13. При стрельбе по каменным строениям взрыватели устанавливались на фугасное действие. И вот тут-то оказалось, что разрываются далеко не все снаряды. Об этом мы немедленно сообщили в Москву.

Со скоплениями живой силы врага на открытой местности мы справлялись довольно легко. Но, столкнувшись с хорошо окопавшимся и засевшим в прочных каменных зданиях противником, мы не смогли обеспечить эффективное решение огневых задач. Между тем ликвидация богдановского выступа и продвижение вперед были немыслимы без активной огневой поддержки. Без такой поддержки кавалерийские полки корпуса и полки 320-й стрелковой дивизии несли большие потери.

Во время боев под Лисичанском наша санитарная часть оказала неоценимую помощь передовым батальонам и эскадронам в эвакуации раненых с поля боя, в оказании им медицинской помощи. Тут проявили себя с самой лучшей стороны девушки-комсомолки, присоединившиеся к нам в Харькове.

Недалеко от нашего наблюдательного пункта в низине находилось несколько сараев. В них-то Холманских и оборудовал передовой медицинский пункт. Из пустых железных бочек были изготовлены печки-времянки, здесь же имелось все необходимое для оказания первой помощи раненым, доставленным с поля боя нашими хрупкими на вид девушками. Наблюдая за работой санитарок, мы удивлялись их мужеству, силе, энергии. Они выдерживали колоссальные нагрузки наравне с мужчинами.

Наша милая певунья Галя Гаркуша, ныне Галина Ильинична Дергачева — режиссер Харьковской телестудии, так вспоминает об этих боях:

«День 22 ноября 1941 года запомнился мне на всю жизнь. В этот день мне исполнилось двадцать лет, и он же стал днем моего боевого крещения. Этот день перемешался с ночью. Раненых пехотинцев и кавалеристов было столько, что я уже не плакала, перевязывая раны. Руки, онемевшие от усталости и холода, работали, казалось, автоматически. Но вот глаза в минуту передышки было страшно закрыть. Сразу же возникала одна и та же жуткая картина: живая, сверкающая, красная пелена. Больше ничего. Просто все красное. Кровь... Кровь...

Но было и другое чувство. Это чувство дикой радости, восторга, гордости, силы, которое вызвал впервые увиденный и услышанный мною залп «катюш». Время-то было какое! Отступали... Но молва о «чудо-девушке катюше» вихрем пронеслась по фронтам. Мало кто знал, каквыглядит она, что за «песни» поет. Однако стоило только кому-то сказать, что на этом участке фронта появилась «катюша», откуда только силы брались!»

Когда я однажды высказал нашему врачу восхищение мужеством и обученностью девушек-санитарок, Холманских, как всегда, налегая на «о», ответил мне:

— Товарищ командир, мы ведь в Старобельске время зря не теряли. С утра до вечера занимались с ними и со всеми санитарами. Весь курс первой помощи успели пройти. Обучили их и перевязывать и выносить раненых с поля боя. А мужество?.. Оно у них особенное. Если бы вы слышали, как по ночам они не то что плакали, а рыдали. Бывало, говорю им: «Ну что ж, поплачьте, девушки, легче на душе станет. Но чтобы потом, особенно в бою, никто не видел ваших слез!»

22 ноября 1941 года в нашем расположении мы задержали двух вражеских лазутчиков. Они были доставлены в Лисичанск. Один из них категорически отказывался понимать русский язык и бормотал, что он румын, бежавший от немцев.

В академии имени М. В. Фрунзе я изучал румынский язык и стал задавать диверсанту вопросы по-румынски. С первых же его слов стало ясно, что он такой же румын, как я негр.

Видя свой провал и надеясь сохранить жизнь, диверсант признался, что он в прошлом тамбовский кулак и был заброшен немцами с заданием сигнализировать самолетам противника о местах нахождения наших боевых установок, попытаться подорвать склад с боеприпасами, достать техническую документацию, а если сумеет, похитить реактивный снаряд. Он сообщил также, что после первого залпа «катюш» фашисты пытались установить места наших выжидательных позиций или склада с боеприпасами, а сейчас любой ценой стараются получить сведения о новом оружии. Для этого к нам в тыл они забросили четырех диверсантов. Двое остальных тоже вскоре были пойманы и понесли заслуженное наказание.

Наше оружие было страшно для врага. О силе его воздействия можно судить и по тем тревожным сигналам, которые фашистское командование рассылало своим войскам. Так, в приказе немецкого командования от 14 августа 1941 года говорилось: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку... Выстрелпроизводится электричеством. Во время выстрела образуется дым... При захвате таких пушек немедленно сообщать». А вскоре появилась новая директива, озаглавленная «Русское орудие, метающее ракетообразные снаряды». В ней говорилось, что «войска доносят о применении русскими нового вида оружия, стреляющего реактивными снарядами. Из одной установки в течение 3–5 секунд может быть произведено большое количество выстрелов... О каждом появлении этих орудий надлежит доносить генералу, командующему химическими войсками при верховном командовании в тот же день».

За время боев под Лисичанском, с 19 ноября по 2 декабря, наш полк произвел 116 батарейных залпов. Всего было выпущено 6392 снаряда. Мы принимали все меры, чтобы помочь частям 49-й кавалерийской и 320-й стрелковой дивизий овладеть Богдановкой, Золотаревкой, Малым Рязанцевом и Мессарошем. Но без поддержки ствольной артиллерии крупных калибров, танков и авиации нам не удалось разрушить опорные пункты врага.

И что только мы не придумывали, чтобы помочь 49-й и 320-й дивизиям! Проводили ночные огневые налеты. Выводили на открытые позиции зенитные 37-миллиметровые батареи. Они внезапно появлялись со стороны леса на опушке и открывали беглый огонь по огневым точкам врага. В то же время с закрытых позиций мы давали батарейный залп по расположению минометных батарей противника в районе Богдановки. Цель была одна — уничтожить как можно больше живой силы врага.