Александр Дмитриев - Подводники атакуют

Теперь акустик вел нас в бой. Мы сближались с невидимым кораблем, следуя указаниям акустических приборов. Лодка шла навстречу врагу, не видя, но слыша его.

Время от времени я спрашивал Кустова:

— Шум возрастает?

— Так точно. Приближается...

Постепенно дистанция, отделяющая «уши» нашей лодки от источника шума, сокращалась.

Пора было уже не только прислушиваться к шуму винтов, но и взглянуть на пойманный акустиком корабль. Я всплыл на перископную глубину. Подняв на несколько секунд перископ, успел заметить конвой в составе двух миноносцев и большой транспорт, следовавший за ними. Опуская перископ, я увидел над вражеским караваном прикрытие с воздуха — два гидросамолета, круживших на высоте около 200 метров.

Кустов вывел нас точно к вражескому каравану, будто не спускал с него все время глаз.

Пришла минута самой ответственной проверки для нашего акустика. Он должен был точно определить, разошлись ли мы с миноносцем, остался ли он у нас за кормой и можно ли поднять перископ.

Находясь на боевом курсе для атаки транспорта, мы должны пересечь курс миноносца, охранявшего транспорт с его правого борта и шедшего впереди транспорта. Идем на глубине 20 метров, чтобы не столкнуться с ним.

— Миноносец справа за кормой! — прозвучал чуть хрипловатый спокойный голос Кустова, когда мы были на двадцатиметровой глубине, пересекая курс миноносца.

Я поднял перископ и увидел транспорт. Он шел, ничего не подозревая. Миноносец охранения находился от нас в 8 кабельтовых, шел с правого борта транспорта.

Еще секунда — и четыре торпеды устремились к транспорту.

Сильный взрыв. За ним — второй. И спустя полминуты еще один, глухой мощный взрыв, похожий на взрыв котла транспорта.

После выпуска первой торпеды, увидя ее пенящийся след, сразу же опустил перископ, боясь быть обнаруженным летающими гидросамолетами.

После залпа всеми торпедами лодка начала подвсплывать — не сработала четко система беспузырной стрельбы.

Инженер-механик и главный старшина трюмных Виктор Попов начали принимать в лодку забортную воду и предотвратили выброс лодки на поверхность. Вскоре мы начали погружаться на глубину 50 метров.

Следовало ожидать, что гидросамолеты и миноносцы будут торчать здесь долго. Надо было запастись терпением.

Больше часа мы продержались на большой глубине, слушая возню, затеянную над нашей головой разозленными конвоирами. Они ходили взад и вперед, стараясь напасть на наш след, сбрасывая глубинные бомбы. Было сброшено 11 глубинных бомб, не причинивших нам вреда.

Через час сорок пять минут с момента залпа всплыли на перископную глубину, на горизонте ничего не обнаружили. А через два часа всплыли в позиционное положение, передали радиограмму об атаке транспорта противника.

Срок пребывания на позиции пришел к концу. Мы взяли курс на свою базу.

Это был мой последний поход на борту подводной лодки Щ-215.

Через два месяца я поднял на ней гвардейский Флаг.

Герой Советского Союза В. Г. Стариков.

Герой Советского Союза (1942 г.) капитан-лейтенант Валентин Георгиевич Стариков (в 1972 г. ушел в запас в звании вице-адмирала) с первых дней Великой Отечественной войны и до апреля 1943 г. командовал подводной лодкой М-171. Уже к апрелю 1942 г., когда подводная лодка под его командованием была преобразована в гвардейскую, на боевом счету ее героического экипажа было 11 потопленных кораблей и транспортов противника.

Решительность, смелость и боевое мастерство В. Г. Старикова нашли яркое проявление во многих атаках М-171. Но особую память оставило его решение прорваться в подводном положении в гавань Линахамари (фьорд Пстсамовуоно) для удара по находившимся там вражеским транспортам.

После М-171 В. Г. Стариков командовал подводной лодкой К-1.

Ниже публикуются фрагменты из книги В. Г. Старикова «На боевом курсе» (М., 1952). Помимо этой книги В. Г. Стариков написал книги «Четыре похода» (М., 1953), «Не славы ради» (Пермь, 1961), «На грани жизни и смерти» (Ижевск, 1972).

Прорыв в Петсамо

Холодные лучи сентябрьского солнца пробивались из-за горизонта и, скользя по низким темным облакам, окрашивали их в оранжевый и бурый цвета. Тени стали длиннее и гуще.

Я только что позвонил по телефону дежурному соединения подводных лодок и доложил, что мы готовы к выходу в море. В ответ последовало приказание не выходить, пока не вернется другая подводная лодка (речь идет об М-174, первой проникшей в Линахамари в августе 1942 г., второй сюда прорвалась М-172).

Ночью была получена радиограмма, в которой командир лодки доносил об израсходовании боеприпаса. Ему разрешили оставить позицию и возвратиться в базу. Сейчас, по данным наблюдательных постов, лодка находилась на подходе к базе.

Мы ждали лодку с большим нетерпением: командир должен был сообщить обстановку в том самом районе, в который нам предстояло идти на своем корабле.

Матросы в ватной одежде, в сапогах или валенках, обшитых кожей, сидели на скамейках вокруг железного ведра с песком для окурков и курили махорку. Друзья с других лодок вышли проводить наш экипаж. Некоторые матросы парами прогуливались по пирсу. Каждый из них, уходя в море, оставлял своему другу всякого рода поручения. Один просил отправить родным заказное письмо, другой — переслать матери деньги.

Ко мне подошел комиссар нашего подразделения. Уточнив, правильно ли усвоена боевая задача, он стал расспрашивать о людях, их настроениях. Я вскоре почувствовал, что ему хочется проверить, насколько хорошо командир корабля знает свой экипаж, помочь мне советом, если я в чем-нибудь ошибался. Он отлично знал экипаж лодки.

Разговор был прерван — из-за мыса показалась подводная лодка. И сразу же прибыло командование соединения, сопровождавшее начальника штаба флота.

Два орудийных выстрела один за другими раскатисто прогремели в гавани, стесненной высокими берегами. Эхо гулко прокатилось в горах. Два выстрела означали, что лодкой потоплено два транспорта противника. Каждая подводная лодка, возвращаясь с моря, орудийными выстрелами салютовала всему флоту о своих победах.

Еще в первые дни войны одна из наших больших лодок К-2 под командованием капитана 3 ранга Уткина потопила артиллерийским огнем немецкий транспорт, который после пяти прямых попаданий затонул. Возвращаясь в базу, Уткин решил возвестить о своем успехе холостым орудийным выстрелом.

С тех пор это стало традицией подводников Северного флота.

Подводная лодка ошвартовалась. Командир лодки Егоров вышел на пирс и коротко доложил командованию о результатах похода. Приняв поздравления, он подошел ко мне, так как знал, что мы идем сейчас на ту же самую позицию.