Александр Дмитриев - Подводники атакуют

Не ожидая, когда нас начнут преследовать силы противолодочной обороны, мы срочно погрузились под воду и взяли курс на север. Глубинные бомбы рвались где-то в стороне. Сторожевые корабли явно нас не видели и в темноте вели беспорядочное бомбометание.

Говорю помощнику:

— Можно заняться перезарядкой торпедных аппаратов. Ложитесь на курс в точку, где вы пометили место встречи конвоев. Радист Титков принял сводку Совинформбюро. На юге надшей Родины не стихают ожесточенные бои. Грозная опасность нависла над Сталинградом. От нашего командования по-прежнему нет никаких радиограмм.

Ждать вражеского конвоя в районе, куда мы пришли, пришлось недолго. На следующий день старший лейтенант Луганский, стоявший на вахте, обнаружил в перископ дым и объявил боевую тревогу.

Быстро поднимаюсь в боевую рубку. Море снова штормит. На горизонте едва заметные дымовые точки. Внимательно всматриваюсь в перископ и вдруг совсем близко вижу миноносец, идущий курсом на юг.

Большие накаты волн не дают боцману возможности точно держать глубину. Словно какая-то неведомая сила все время стремится выбросить Л-3 на поверхность. Крастелев распорядился принять дополнительно в среднюю цистерну три тонны воды. Торпедисты готовят залп из двух торпед. В такую погоду миноносец вряд ли сможет нас атаковать, его бросает с борта на борт, но он мешает нам выйти в атаку на транспорты. Надо его уничтожить!

Полным ходом идем прямо на миноносец. Волны заливают перископ.

— Аппараты, товсь! Напряжение достигает предела.

— Аппараты, пли!

Торпеды вонзаются в кипящее море.

— Ноль раз, ноль два... ноль девять, десять, одиннадцать...

Взрыв, за ним — другой. Л-3 уходит на глубину.

Убедившись, что нас не бомбят, спешим скорее всплыть под перископ, чтобы не пропустить колонну транспортов. Миноносца на поверхности уже нет. Пока Крастелев выравнивает дифферент и приводит лодку к нормальной плавучести, мы с Волынкиным отворачиваем от расчетного боевого курса на десять градусов, чтобы не оттягивать по времени момент залпа.

Когда Л-3 снова вышла на перископную глубину, то первый транспорт оказался за пределами курса атаки — ему повезло. Но вслед за ним идут еще три — наш поворот на десять градусов оказался для двух из них роковым.

Залп из четырех торпед был так же удачен, как и предыдущий.

От взрыва всех четырех торпед образовалась водяная стена. Такое впечатление, будто море взметнуло к небу. Гром прокатился над волнами. Взрывы торпед слились в единый гул... Поднялся сноп огня — голубой, желтый, красный. Небо скрылось за этим страшным фейерверком.

Темные тени взлетели над пламенем, а затем упали, поднимая фонтаны воды. Это обломки мачт, мостика, труб... Я не отрываю глаз от перископа. Мне кажется, будто смотрю в раскаленную бездну.

...В отсеках тишина. Слышен только гул машин да голос Коновалова, отдающего приказания, ответы трюмных машинистов, выравнивающих подводный корабль на ровный киль.

Как никогда до сего времени, чувствую огромное сплочение всего экипажа. Люди молча выполняют свои обязанности. Они не видят дневного света, ни цели, которую они атакуют. Но от каждого из них зависит успех атаки.

— Лево руля, курс сорок пять, — даю команду Волынкину.

Наша задача выполнена. Мины поставлены, торпеды выпущены точно по врагу. Радиограмма командования приказывает возвращаться в базу.

— Отбой боевой тревоги, очередной смене заступить на ходовую вахту.

...Перед тем как начать форсирование Финского залива, мы получили сообщение командования о новых антенных и донных минах, поставленных противником на меридиане Хельсинки — Порккала — Удд, на Гогландском рубеже и в Нарвском заливе. Нам рекомендовали маршрут севернее Гогланда. Мы должны были с ненадежно работающим гирокомпасом попасть в узкий проход шириной не более мили. Почти год тому назад Л-3 была на позиции у этой узкости и была готова встретить эскадру противника. Как ни заманчив был этот чистый от мин путь, но, получив жестокий урок в те минуты, когда мы сидели на мели (что значит плавать с неисправным компасом!), мы все же решили идти к югу от Гогланда.

— Хотя и здесь полно катеров, мин и сетей, зато глубины такие, что есть где укрыться, — утешал и себя, и нас Долматов.

К самому опасному месту подошли 8 сентября.

Из радиограммы командования было известно, что неделю тому назад подводная лодка Щ-323 подорвалась на донной мине к югу от Гогланда и только благодаря умелым действиям, мужеству и хладнокровию командира капитана 2 ранга Андронова и всего экипажа «щука» все же вернулась на остров Лавенсари.

В эти последние дни похода Сидоров записал в своем дневнике:

«7 сентября. Надводный ход. До 4 часов заряжаемся. Погрузились, легли на грунт, глубина 51 м.... Командир и комиссар принимают решение, каким курсом идти к Лавенсари. В 12 часов под перископом идем к острову Родшер... В 17 часов проходим у южного Гогланда. В 21 час идем на глубине... под килем 15 м, проходим под минным полем, готовность № 1, слышно, как трутся минрепы по борту лодки...

8 сентября. Проходим меридиан острова Гогланд на глубине... В 0.45 над нами взорвались две антенные мины. В 2 часа легли на курс 92° к Лавенсари. Пустили регенерацию, в 3 часа объявили готовность № 2. Команда обедает, идем на глубине 40 м. В 10 часов легли на грунт у о. Лавенсари. В 17 часов провел заседание партбюро, приняли в кандидаты партии Луганского, Тимошенко и Жеведя. В 20 часов всплыли. Нас встретили два катера «МО». Немного прошли вперед и снова легли на грунт... Всплыли в 22 часа. Нас встретили два тральщика. Дали ход и пошли к пирсу.

9 сентября. В 1.30 подошли к пирсу. На лодку пришел командир дивизиона капитан 2 ранга Полещук. При швартовке к пирсу намотали трос на правый винт. До 5 часов работали по очистке винта. Опускались в приборе ИСМ (индивидуально-спасательная маска).

Вальцев снял всего один оборот троса вокруг винта. После Вальцева делал попытку спуститься Миронов. Опустился Мочалин. Как он говорит, швартов размотал, но его закусило между винтом и дейдвудом. Вытянуть удалось с помощью кормового шпиля. В 18 часов командир лодки собрал личный состав в первом отсеке, рассказал о последнем этапе перехода Лавенсари — Кронштадт... В 22 часа дали надводный ход и пошли в сопровождении тральщиков и катеров в Кронштадт».

Треклятый трос! Только его нам и не хватало... Может быть, какой-нибудь корабль, в спешке отходя от пирса, где глубина всего пять метров, утерял стальной трос, и мы при подходе зацепили его себе на винт? Да так зацепили, что всю ночь провозились и с трудом от него избавились благодаря смелому и находчивому Мочалину. Второй раз за короткое время он выручил наш корабль из беды.