Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет

Русское продвижение не на шутку испугало Англию. В 1865 г. английское правительство попыталось заставить Россию отказаться от дальнейшей активности в Азии, но встретило твердый отпор. Конфликт был разрешен в 1873 г. с помощью компромисса: Россия признавала сферой английского влияния территории, лежавшие к югу, а Англия отказывалась от притязаний на Хиву.

Еще год назад, во время пребывания Кауфмана в Петербурге, Александр II сказал ему: «Возьми мне, Константин Петрович, Хиву.» В 1873 г. было принято решение о походе. Чтобы участвовать в нем, Скобелев добился (кстати, незаконно) годового отпуска. Узнав, что вопрос об отпуске решен, он у знамени своего батальона торжественно произнес: «Клянусь этим знаменем, что если буду жив, то через год я буду стоять на этом месте с Георгиевским крестом». И действительно, ровно через год командир Ставропольского полка генерал Шак услышал на своей квартире звуки исполнявшегося на рояле его любимого Даргинского марша. Это был Скобелев с крестом.

Еще в августе 1873 г., во время службы в Тифлисе, Скобелев представил в штаб Кавказского военного округа записку с планом занятия Хивы. После гибели отряда Бековича-Черкасского и неудачи посланной Николаем I экспедиции Перовского, потерявшей много людей от снежных буранов и не достигшей цели, Хива решила, что она неприступна. В ханстве процветало рабовладение, немало было и русских рабов, добытых путем разбойничьих набегов. Неудачи экспедиций, обусловленные трудностями пути, связывали с могуществом хана, которое на самом деле оказалось весьма незначительным.

В своей записке Скобелев писал, что с населением Коканда уже достигается искренняя дружба. Того же можно достигнуть и с Хивой, хотя сторонники военного решения вопроса считают, что иначе нельзя добиться спокойствия в Арало-Каспийской степи и обеспечить Орско-Казалинский тракт. Но после поездки через Иргиз осенью 1870 г., продолжал Скобелев, он пришел к выводу, что набеги и грабежи совершают также кочевники, кочующие в русских пределах. Чтобы их парализовать, он предлагал построить цепь укреплений от Эмбы до Аральского моря. Для обеспечения дружественной позиции Хивы он считал необходимым занять на правом берегу Аму-Дарьи Шурахан и хорошо бы урочище Дау-Кара, находящееся на большом караванном пути из форта № 1 в Хиву. Если же Хива не проявит склонности к дружбе, то при этих опорных пунктах «достаточно нескольких дней и нескольких рот, чтобы ее занять почти без возможности неуспеха». Скобелев подчеркивал необходимость изучения страны и путей к столице ханства, а от нее — к Каспийскому морю. Записка содержит детальный расчет сил отряда, если дело дойдет до завоевания ханства, политические расчеты. В заключение Скобелев предлагал для изучения страны направить его в Хиву с купеческим караваном под видом приказчика.

Как видно из записки, Скобелев предлагал меры для того, чтобы добиться дружественной позиции Хивы по отношению к России и лишь при конфликтной ситуации считал необходимым занять ее. Снова обращает на себя внимание и склонность его к тщательному изучению местности, на которой предвидятся военные действия, желание все видеть своими глазами, для чего он хотел провести личную разведку путей в страну и самой столицы. Хотя записке в свое время не придали значения, через два года все было осуществлено так, как предлагал Скобелев. «Шурахан стал Петро-Александровским», — писал он в 1882 г.

Поход под общим командованием К.П.Кауфмана начался в апреле движением трех отрядов с трех сторон — со стороны Каспия, из Оренбурга и Туркестана, с расчетом, чтобы хоть один достиг цели, в лучшем же случае планировалось соединение всех отрядов под Хивой. Самым большим был туркестанский отряд, который вел Кауфман. Поскольку здесь еще жива была память о Герштенцвейге, Скобелев прикомандировался к кавказскому отряду, выступавшему двумя колоннами: из Красноводска — колонна полковника Маркозова, из Мангышлака — полковника Ломакина. Скобелев состоял в этой последней.

Необычайно трудным оказался переход. Подробный рассказ Скобелева о сопровождавших поход нечеловеческих лишениях, вызванных безводьем и жарой, был позже, уже после турецкой войны, записан с его слов П.А.Дукмасовым, его верным ординарцем, и в 1895 г. опубликован под названием «Со Скобелевым в огне. Воспоминания П.Дукмасова».

Маркозов не смог преодолеть пустыню и повернул назад. Ломакин 2 мая привел свой отряд в Кизил-Агир, откуда оставался один переход до хивинской границы. Созванный им военный совет решил выслать к озеру Айбугир небольшой авангард под командованием Скобелева, который немедленно двинулся вперед. 5 мая произошла первая схватка авангарда с крупным отрядом, сопровождавшим шедший в Хиву караван. В коротком бою несколько человек из конвойного отряда были убиты, русские понесли потери ранеными, ранен был и Скобелев. Авангард захватил 180 верблюдов и 800 пудов хлеба. Достигнув оазиса, авангард соединился с частью сил генерала Веревкина, возглавлявшего оренбургский отряд, затем произошло соединение всех сил оренбургского отряда с колонной Ломакина. Принявший общее командование Веревкин снова поручил Скобелеву авангард, а 26 мая послал его на рекогносцировку самой столицы. Выполняя задание, Скобелев успешно провел несколько крупных боев с численно превосходящим противником и обстрелял город огнем артиллерии и пехоты. 28 мая под Хивой соединились все три отряда.

Обстановка, сложившаяся в городе, дала впоследствии новый повод к нападкам на Скобелева. В стенах Хивы вместе с ее жителями заперлась большая группа воинственных и непокорных туркмен, не подчинявшихся распоряжениям хана. Русским это, конечно, не было известно. Видя бесполезность сопротивления, хан заявил о капитуляции. Но в это время, согласно версии критиков Скобелева, на противоположном конце города раздались ружейные залпы и крики «Ура». Виноваты были Скобелев, жаждавший боя и желавший взять город штурмом, и так же воинственно настроенный молодой и пылкий граф Шувалов. Кауфман (находившийся еще в 15 верстах от города) был «поражен и возмущен». Получалось, что Скобелев пошел на штурм города, уже отдавшего себя в руки победителей.

Но обвинения Скобелева перекрываются рядом свидетельств, говорящих в его пользу. Наиболее авторитетное — описание похода по официальным источникам, опубликованное в том же 1873 г., когда Скобелев еще не был известен ничем особенным, но которое, тем не менее, его уже неоднократно упоминает, отмечая его храбрость и инициативу. Из мемуарных работ заслуживает внимания свидетельство сопровождавшего армию американского корреспондента Мак-Гахана, сама профессия которого обязывает к объективности и точности. Его книга была издана в России всего через два года после описанных в ней событий, когда еще живы были все их участники, и не вызвала протестов и опровержений. Вот как развивались события в изложении этих источников, сверенных с другими материалами.