Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет

Корреспонденция Марвина говорит о многом, прежде всего о четкости и ясности тактического мышления Скобелева. Из нее следует, что во время этого сражения Скобелев был единственным из офицеров, кто благодаря своей начитанности знал ход боя, проведенного англичанами в сходной обстановке, и допущенные ими ошибки. Командуя кавалерией, Скобелев ясно представлял не только свои задачи, но весь замысел Кауфмана и свою роль в его осуществлении. Уже в это время он был не просто лихой рубака, который лишь исправно выполняет свое дело, но не видит и не понимает всю картину боя, в нем уже формировались черты полководца.

В этой кампании сложился и внешний ритуал, сопровождавший появление Скобелева на поле боя, его, так сказать, обрядовая сторона, снискавшая ему имя «белого генерала». Скобелев считал, что для военного человека бой есть главное событие в жизни, своего рода праздник. Поэтому и выходить на него надо как на праздник, который может к тому же стать последним днем в жизни. И он появлялся нарядный и надушенный. Одет он был во все белое: белый китель, белая фуражка и всегда на белом коне. Поскольку его окружали ординарцы, одетые в темную форму, получалось сочетание красок, противоположное тому, которое рисуют на мишенях: белый центр и черный круг. Это создавало оптический эффект, мешавший прицельному выстрелу и попаданию в белую фигуру, особенно при быстром передвижении всадников (Скобелев, как мы знаем, был прекрасным кавалеристом). Нельзя, правда, сказать, что Скобелева никогда не коснулись пуля или шашка. Во время хивинского похода пиками и шашками ему нанесли семь ран, несколько контузий он получил в турецкую войну. Но эти попадания можно считать нулевой величиной по сравнению с тысячами пуль, которые в него направлялись. И свои, и чужие солдаты считали его заговоренным. Врач, проведший со Скобелевым его последнюю кампанию, вспоминал: «Как вообще текинские пули, назначенные собственно для Михаила Дмитриевича, убивали или ранили его врачей, ординарцев и лошадей, а его же не трогали, то как солдаты, так и азиаты верили, что он неуязвим (храним)». При этом еще нужно учесть, что Скобелев сам возглавлял все атаки, штурмы и разведки, часто вырывался вперед один, не обращая внимания на смертельную опасность.

Еще одна особенность боевого ритуала Скобелева — боевой значок, следовавший за ним во всех его походах, который вез и развертывал во время боя один из ординарцев. Вот типичный пример поведения Скобелева в бою, уже во время турецкой войны, описанный сопровождавшим его В.И.Немировичем-Данченко: «Сам он стал в центре имеющего начаться боя. По обыкновению, вокруг сгруппировались его ординарцы, на позиции был развернут значок, следовавший за ним как в Фергане, как во всех туркестанских походах, так и здесь… Сосредоточенный огонь 15-ти орудий был направлен сначала исключительно против группы Скобелева. После нескольких перелетов гранаты стали ложиться около нас, но генерал не менял своего места, дорожа пунктом, откуда видны были все наши позиции».

В литературе не раз делались попытки ответить на вопрос, почему у Скобелева сложилась привычка быть во всем белом. Указывали на его нелюбовь к черному цвету и пристрастие к белому. Тот же Немирович-Данчекко зафиксировал следующий, широко, впрочем, известный факт (под Плевной). «Скобелев был очень суеверен. Накануне отец ему подарил черный теплый полушубок, в котором его контузили — тотчас же. Через два дня он опять надел его — его контузили опять». Причиной этих контузий Скобелев считал черный цвет полушубка. Известен также случай, когда Скобелев выругал денщика, подавшего ему белый китель с черным пятном. Генерал сказал, что это пятно — место, куда может попасть пуля. Указывали (например, Н.Н.Кнорринг) и на эпизод из академической жизни Скобелева, когда во время практических занятий он квартировал у крестьянина Никиты, жившего на берегу Финского залива. Помогая хозяину в заготовке жердей для крыши, он чуть не утонул в трясине. Вытянула белая лошадь. «Она спасла меня. Я никогда ее не забуду. Если где придется мне на лошади ездить, так, чтобы мне твою сивку помнить, всегда буду белую выбирать», — сказал Скобелев Никите.

Но все это не объясняет, почему одетый во все белое генерал неизменно был впереди, даже, как казалось многим, без нужды, как бы вызывая на себя неприятельский огонь. Между тем вопросы эти — белая одежда и поведение во время боя — связаны. Наиболее убедительное объяснение, которое почему-то осталось незамеченным писавшими о Скобелеве, дал его академический профессор А.Витмер. Белый на белом коне — прекрасная цель. «Зачем так бравировал умный, расчетливый Скобелев? — ставит вопрос Витмер. — Чтобы действовать на войска, импонировать им своим бесстрашием? Очень может быть… Но достаточно раз, два выказать перед войсками свое бесстрашие, а не представлять из себя постоянно заметной цели. Не было ли здесь и другого рода соображения?» Отвечая на этот вопрос, Витмер рассказывает о рекомендациях, которые он давал в своих лекциях офицерам — слушателям академии. Из множества храбрецов наполеоновской эпохи выделялись своей картинной храбростью два — Мюрат и Милорадович. Они гарцевали впереди цепей в своих ярких костюмах, и никогда их не поражала пуля, а вокруг пули поражали всех. Ермолов говорил: чтобы быть ординарцем у Милорадовича, надо иметь не одну жизнь, а две. Разъясняя обязанности офицера Генерального штаба, Витмер особенно рекомендовал рекогносцировки неприятельских позиций с близкого расстояния, что сберегает людей и решает бой. В этом, конечно, есть риск, но он нужен и не так велик. Хотя Мюрат и Милорадович считались заговоренными, здесь не было ничего чудесного, наоборот, в основе была естественная причина. «Чтобы понять ее, взгляните на мишень после продолжительной стрельбы, — пояснял я. — Вы увидите, что мишень вся испещрена пулями, а самое яблоко, та точка, куда все метили, осталась нетронутой. Такое яблоко во время боя, когда дистанция определена неточно и стрелок лишен хладнокровия, представляет собой человек, которого стараются снять с седла. Пули жужжат вокруг него, а сам он остается невредимым. Вот почему и Мюрат, и Милорадович оставались точно заговоренные… Поэтому-то и рекомендую вам, господа, делать рекогносцировки с самых близких расстояний не только во имя долга, но и потому, что это совсем не так опасно, как кажется с первого взгляда». И в подтверждение Витмер ссылался на собственный опыт участия в польской кампании 1863 г., когда польский «наиперший стршелец» несколько раз, как рассказывали поляки после боя, «визировал пана» в белом кителе и не попал. Погиб лишь конь.

Очевидно, рекомендации Витмера запали в сознание Скобелева, а после их удачного практического испытания такое поведение вошло в привычку. Кроме того, белый конь всегда символизировал победу. Выезжая в бой на белом коне, Скобелев как бы бросал неприятелю вызов, заявляя о своем намерении победить. Но в любом случае нужно огромное самообладание, чтобы сознательно сделать себя мишенью для неприятельских пуль. Этим Скобелев заслужил безграничное доверие и любовь солдат. Его боевой ритуал получил широкую известность и оброс в дальнейшем подробностями, придававшими ему легендарный характер и сообщавшими славе Скобелева в глазах широкой публики своеобразное обаяние и налет некоей таинственности.