Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет

Связанный с этим третий изъян немецкой военной доктрины Скобелев видел в пренебрежении к инженерному оборудованию позиции, к окапыванию и укрытию войск и резервов. Шанцевым инструментом войска почти не обеспечены. Скобелев с этим не согласен и высказывает свое мнение: «Следует вкоренить в офицерах и солдатах принцип окапывания и прибегать к укреплениям всегда и при всех обстоятельствах, пользуясь для этого каждой минутой и соразмеряя силу окопов с числом людей и имеющимся временем». В примечании Скобелев указывает на обучение своего корпуса, войска которого имеют навык для полков и батарей за два часа делать при твердом грунте укрытия полного плана и полного профиля. Насколько мировая война и последующая история подтвердили его правоту, хорошо известно. Ошибочные стратегические и тактические установки, обусловившие глубокие изъяны германского военного искусства, с разными вариациями разделяли крупнейшие авторитеты, названные Скобелевым: генералы Шерф, Верди дю Вернуа, Вердер, Оберниц.

Очень интересны скобелевские оценки других родов войск. Немецкую кавалерию он оценивал высоко, но констатировал односторонность ее боевой подготовки, нацеленной лишь на то, чтобы смести противника ураганным натиском. «Как спешенный бой, так и действие огнестрельным оружием в германской кавалерии, в сущности, в большом презрении…» Артиллерию Скобелев также оценивал высоко, хотя и высказывал некоторые критические замечания (оговаривая, правда, их спорность), инженерным же войскам дал невысокую оценку.

Как видно из сказанного, Скобелев ясно представлял всю опасность Германии как потенциального противника. В то же время он хорошо разобрался в слабостях ее армии и понимал, как с ней следует бороться. Все это, несомненно, было им учтено в его плане войны с Германией.

План этот по причинам, которые будут указаны ниже, до нас не дошел. Но есть материалы, позволяющие хотя бы приближенно реконструировать его основные идеи.

Предвижу сомнения, но уже не со стороны скептика. Надеюсь, его уже нет. Прочитанное должно убедить читателя, объективного читателя, что скептицизм в оценке Скобелева неоправдан, ошибочен, неуместен. Вместо скептика в моем воображении выступает просто пытливый, вдумчивый читатель. И он может выразить недоверие к самой идее реконструкции. Он скажет: как можно восстановить целую систему идей, взглядов, расчетов, которые закладываются в такую сложную разработку, как стратегический план?

Разъясню свой метод. Есть разобранный выше отчет, письма, высказывания Скобелева, которые в совокупности дают путеводную нить, позволяющую проникнуть в его замыслы. Фантазий не будет. Все заключения будут строиться на основе документов. А свое мнение о том, насколько логичны мои построения, читатель может составить по ходу чтения.

К числу немногих имеющихся у нас источников относится прежде всего беседа, в которой на замечание, что в случае войны с Германией на ее стороне выступят австрийцы, Скобелев отвечал:

«— Не беда; справимся с обоими. Прежде всего надо разбить австрийцев, да хорошенько; они и отступятся от немцев. Это ведь дело им знакомое и бывалое не раз, а во-вторых, и тактика их нам поможет.

— А какая у них тактика?

— У них такое правило, что если во время сражения выбыло из строя десять процентов, надо отступать, иначе после трудно привести армию в порядок. А у нас хотя бы во фронте осталось десять процентов, — и то держатся. Кроме того, дух войска нашего и их разный: поколотить немцев (об австрийцах. — В.М.) два-три раза основательно, они сейчас же потеряют бодрость и веру в себя, а у нас этого бояться нечего: почешется солдат, покачает головой, ишь ты, скажет, как ловко вздул; ну да ладно, поколотим еще и мы — и действительно, кончит тем, что поколотит…»

Из приведенных слов Скобелева следуют по меньшей мере три вывода. Во-первых, он считал для России возможной успешную борьбу одновременно и с Германией, и с Австро-Венгрией; во-вторых, он исходил из необходимости в начале войны направить главный удар против Австрии, разбить ее армию и вывести ее из войны; и, наконец, в-третьих, он делал ставку на стойкость русского солдата.

Второй из такого рода источников — выступление Скобелева на собрании у Т.С.Морозова в Москве 2 апреля 1882 г. Здесь Михаил Дмитриевич, в частности, говорил: «Несчастье наше заключалось в прошлое царствование в том, что правительство не допускало мысли о возможности войны с немцами, почему мы и не обращали внимания на западную границу, тогда как Германия настроила целый ряд крепостей на нашей границе. Вопрос о защите наших западных границ от Германии и Австрии теперь рассматривается, и я настаиваю на проведении железной дороги с чисто военной целью из Минска на Белосток. В случае войны против нас могут выставить: Германия 460 и Австрия 300 хороших батальонов, мы же в конце второго месяца выставим им 1000 батальонов. Теперь я больше, чем когда-либо, убежден, что Австрия с Пруссией нас не одолеют… Если на границах наших нет крепостей, мы создадим Плевну… В качественном отношении хороши солдаты только германские, но не лучше наших, а австрийские солдаты, большинство именно славяне, будут на нашей стороне».

Эти идеи Скобелева вместе с идеями его отчета должны были быть положены в основу вышеуказанного плана. Прежде всего он обращал внимание на то, что западные границы России открыты для вражеского нашествия, не имеют крепостей. Вследствие этого он, во-вторых, считал необходимым строительство укреплений наподобие плевненских (подчеркнем: не крепостей!); в-третьих, что не менее интересно, — расчет сил, которые могут выставить центральные державы и, в конце второго месяца войны, то есть после завершения мобилизации, — Россия.

Следующий материал — письмо Михаила Дмитриевича неизвестному генералу, опубликованное Ж.Адан в ее книге воспоминаний о Скобелеве. «Несомненно, что организация немецкой армии превосходна; ее дисциплина и поведение выше всяких похвал; интендантство в своей организации достигло баснословного совершенства; но, несмотря на все эти преимущества, я все-таки полагаю, что в конце концов она не в состоянии будет победить нашу армию, — говорится в этом письме. — Мы, без сомнения, будем разбиты во всех или почти во всех генеральных сражениях, но вместе с этим мы уничтожим все полезные силы немецкой армии, которая, как все машины вообще, нуждается в постоянной смазке главных пружин. Во Франции она легко могла продовольствоваться; у нас же она не будет иметь даже самого необходимого, и время, более чем все наши усилия, доконает ее. Итак, я не боюсь войны с военной точки зрения; мы будем сперва разбиты, но в конце концов останемся победителями…»