Леонид Дубровин - Пикировщики

Золотыми буквами вписывались в историю нашей дивизии имена ее героев, своим мужеством, высоким патриотизмом показывавших пример верности воинскому долгу, сыновней преданности матери-Родине. Среди них было немало политработников — политруков, парторгов, комсоргов. Не щадя жизни, они громили ненавистного врага — первыми шли на выполнение боевых заданий, первыми погибали.

В этих условиях Центральный Комитет партии принимает новые меры для укрепления партийных рядов. Условия приема значительно упрощаются и облегчаются. Теперь командиров и красноармейцев стали принимать в партию непосредственно на бюро первичных организаций с последующим утверждением партийной комиссией, минуя общее партсобрание. Постановлением ЦК от 19 августа 1941 года особо отличившихся в боях принимали в партию при наличии рекомендаций коммунистов всего лишь с годичным партийным стажем. Причем рекомендующий мог знать вступающего в партию и менее одного года. Другим постановлением — от 9 декабря 1941 года — ЦК ВКП(б) разрешил принимать в партию отличившихся в боях воинов после трехмесячного кандидатского стажа.

Мы в полной мере руководствовались новыми указаниями партии, и в дивизии почти сто процентов личного состава состояли в рядах партии или в комсомоле.

Надо сказать, заявлений с просьбой о приеме в партию в парторганизации полков поступало много. Только за десять последних дней августа в первичные парторганизации дивизии поступило более сорока заявлений. И партийные организации отбирали и принимали в свои ряды лучших из лучших, достойных носить гордое звание большевика-ленинца. В первую очередь ряды коммунистов пополнялись за счет летного состава, тех, кто проявил себя в воздушных боях. Мы зорко оберегали чистоту и авторитет ленинской партии.

Когда я пишу о том, что комиссары первыми шли на выполнение боевых заданий, первыми погибали, — это не общие слова. С самого начала работы в авиадивизии я поставил вопрос о своем участии в боевых вылетах. Комдив не соглашался, считая это не обязательным для комиссара. Но моя настойчивость взяла верх. После нескольких тренировочных вылетов я стал ходить на боевые задания.

Узнав, что мне вручен диплом летчика-бомбардировщика и что я совершил успешный боевой вылет на бомбардировщике, командующий ВВС Юго-Западного направления генерал Ф. Я. Фалалеев прислал в штаб дивизии на мое имя телеграмму. В ней Федор Яковлевич выражал удовлетворение тем, что я стал «летающим комиссаром», и, в частности, писал: «Не сомневаюсь, что ваш почин поднимет боевую активность политработников дивизии, поднимет партийную работу на более высокий уровень. Сейчас главная задача всех коммунистов — как можно больше, не на словах, а на деле, уничтожать немецких захватчиков. Желаю вам в этом успехов!»

Ветераны 15-й смешанной авиадивизии хорошо помнят и эту телеграмму, и тех крылатых политбойцов, которые последовали ее призыву: политруков П. С. Битюцкого, И. А. Гладышева, А. В. Руденко, старших политруков В. В. Власова, М. В. Володина, И. Т. Носова, капитана М. В. Онищенко, старшего лейтенанта В. А. Соснина.

Я испытывал удовлетворение и радость, узнавая, что один за другим многие военные комиссары и политруки нашей дивизии принялись осваивать боевую технику. Они упорно тренировались и, наконец, получали разрешение на первый боевой вылет. Мы с начальником политотдела дивизии батальонным комиссаром М. А. Лозинцевым всячески содействовали такому почину политработников, не жалели времени и сил, чтобы помочь им освоиться с новыми дополнительными обязанностями.

И вот к концу первого месяца войны на счету политрука А. В. Руденко уже значилось 37 боевых вылетов, четыре сбитых самолета. Капитан М. В. Онищенко за месяц войны совершил 35 боевых вылетов. Старший политрук И. Т. Носов стал «по совместительству» боевым штурманом. Это он со своим экипажем 27 августа разбил заполненную врагами переправу на Днепре, под Черкассами. В горячих схватках в небе чудеса храбрости показывал военком эскадрильи 66-го штурмового авиаполка политрук П. С. Битюцкий. Расскажу несколько эпизодов из боевой жизни политрука.

Запомнилось мне 23 июля 1941 года. В тот день политрук Битюцкий и лейтенант Тихонов вступили в бой с шестью «мессершмиттами». В сложной боевой обстановке, выручая товарища, комиссар пошел в лобовую атаку на самолет противника и сбил его. Немцы ушли за линию фронта — не выдержали. А вскоре Петр Битюцкий повел свою шестерку на колонну врага, двигающуюся к населенному пункту Острая Могила. Разрушив прежде всего мост, к которому рвались немцы, летчики, ведомые Битюцким, начали штурмовать колонну. Бомбы летели в гущу бронемашин, на гитлеровских солдат обрушивался пулеметный огонь, но вот израсходованы боеприпасы — шестерка вернулась на аэродром, заправилась и снова в бой.

На следующий день, 28 июля, политрук четырежды вылетал на штурмовку. В последнем вылете при подходе к цели группу Битюцкого атаковали «мессершмитты». Искусно маневрируя, группа уклонилась от воздушного боя, вышла в заданный район, выполнила штурмовку, а, освободившись от бомбовой нагрузки, отважные воздушные бойцы по команде ведущего набросились на «мессеров». Используя маневренность своей машины, в одной из атак Петр Битюцкий в упор расстрелял фашиста. Однако через несколько минут вспыхнул и его самолет...

В тот день комиссар на аэродром не вернулся. Прошло трое суток — Битюцкий не появлялся, никаких вестей о его судьбе в полк не поступало. И вот вечером, уже на четвертые сутки, на разборе полетов командир полка полковник А. И. Сидоренко предложил почтить память боевого друга минутой молчания. И надо же случиться такому — именно в эту минуту за стоящими в скорбном молчании летчиками раздался бодрый голос политрука: «Я жив, товарищи!..»

Куда девалась печаль! Битюцкого обнимали, качали, тискали в объятиях. А потом слушали его рассказ о том, как политрук пробирался к своим — прятался во ржи, натыкаясь на часовых, уходил от преследований...

Отдыхал комиссар только один день, да и то по строгому приказу командира полка.

А 30 августа на западных подступах к Днепру — между Киевом и Черкассами — Битюцкий повел звено И-153 на прикрытие группы бомбардировщиков. Вылет оказался необычайно тяжелым. На маршруте и при подходе к цели пришлось прорывать не одну завесу заградительного огня, отбиваться от фашистских истребителей. Несмотря ни на что, группа нанесла бомбовый удар по скоплению танков. Задание было выполнено. Но на аэродром вернулось только шесть машин. Седьмая «Чайка» домой не возвратилась.

Летчики видели, как, оторвавшись от группы и приказав боевым друзьям следовать на аэродром, Битюцкий вступил в бой с тремя «мессершмиттами». Неотразимой очередью из пулемета он сбил одного «мессера», развернул машину и устремился в лобовую атаку на другого. Боеприпасы на его «Чайке», видимо, кончились, когда, не сворачивая с курса, пилот бесстрашно ударил врага своей машиной. Взрыв, огонь, черный дым...