Тревор Бейкер - Том Йорк. В Radiohead и соло.

Единственным убежищем Тому служили звукоизолированные кабинки позади музыкального класса. Он нашел союзника в лице преподавателя музыки Теренса Гилмора-Джеймса. «В то время я был своего рода прокаженным, и только Теренс относился ко мне по-человечески, — рассказал Том позднее корреспонденту «New Yorker» Алексу Россу. — Я сумел вытерпеть школу лишь благодаря тому, что музыкальное отделение было отгорожено от остальной территории. Там стояли пианино в маленьких отсеках, и я проводил массу времени после занятий именно там, дожидаясь, пока отец придет домой с работы».

В том же интервью и в других воспоминаниях о детстве Том не раз негативно отзывался об Абингдоне. Он охарактеризовал школу как инкубатор, куда амбициозные родители посылают своих отпрысков, чтобы в них воспитали нездоровое стремление к материальному успеху. Однажды Том обрисовал доминирующую установку британских частных школ: «Достижение результата — превыше всего, и если кто-то стоит у вас на пути, убейте его». Более позитивно та же установка была сформулирована директором Абингдонской школы Майклом Сент-Джоном Паркером в качестве главной миссии школы: «Соревнование поощряется, достижения восхваляются, индивидуальный динамизм поддерживается».

Тем не менее опыт, приобретенный Томом в школе, сыграл большую роль в формировании его мировоззрения. С одной стороны, он принадлежал к привилегированным семи процентам британских школьников, которые посещают платные школы, где есть даже пианино в звукоизолированных отсеках. Однако в предельно стратифицированной британской системе элитных школ Том был недостаточно аристократичным и роскошным. Перед учениками скромных частных школ вроде Абингдона всегда стоял при мер более «шикарных» слоев выше уровнем, скажем Итона и Хэрроу. Но даже в Абингдоне Том чувствовал себя«деревенщиной», ведь его отец был простым торговцем. Если справедливо утверждение, что английские классыпребывают в состоянии постоянной «холодной войны» отягощенной периодическими вспышками конфликтов, Том по выражению «Magazine», «подвергался обстрелу с обеих сторон».

Каникулы предоставляли ему некоторую передышку, особенно счастливым оказалось одно лето, когда Том посещал Национальный юношеский музыкальный лагерь возле Милтон-Кинс в графстве Букингем. Лагерем руководила дама по имени Аврил Дэнкуорт. Она была сестрой знаменитого джазмена Джонни Дэнкуорта и преподавателем попризванию. Аврил придерживалась философии «всей музыки», не отрицая никаких пристрастий и вкусов своих подопечных. Том провел в лагере неделю, интенсивно занимался по классу гитары, пробовал разные инструменты и регулярно выступал вместе с другими ребятами.

Сара Шримптон, которая тогда работала куратором, а теперь занимает пост арт-директора лагеря, рассказала мне, что «в то время школы были сильно ориентированы на классическую музыку. Так что у нас люди искали музыку другого рода. В лагере не было жанровых предпочтений. Там плечом к плечу могли работать музыканты всех направлений. Просто невероятно, чего им удавалось добиться его за неделю. Сначала шли занятия по основному инструменту, а потом отправлялись на репетиции чего-нибудь такого, с чем они раньше вообще не имели дела, или при желании играли в коллективе — рок-группе или фольклорном ансамбле. Затем они показывали свои авторские произведения».

В лагере ребята ничем не напоминали типичных школьников. Хотя Том и здесь не вполне вписался в общий круг, его артистические способности дали ему возможность проявить свою индивидуальность, которая внезапно оказалась интересной и привлекательной для слушателей.

Один из других участников музыкальных сессий в лагере, Мартин Брукс, рассказал автору этой книги, что Том все же держался особняком. «Он одевался совершенно иначе, чем остальные, — говорит Мартин. — Все ходили в джинсах и футболках, а он намеренно носил жилеты. Он явно хотел одеваться не как все. Это был своего рода сельский шик: твидовые костюмы, галстуки и все такое. Немного похоже на Кевина Роуленда. Он открыто демонстрировал иронию по отношению к самому себе и своему стремлению выступать на сцене. Даже в том возрасте он не был одержим собой, он имел четкую, сознательную установку „вот кто я". У него было твердое понимание, кто он есть и что хочет делать».

Собственно, Том хотел лишь одного: играть! К концу недели ему представился шанс дать публичное выступление по своему выбору, и он выдал («болезненно», по определению Мартина) версию песни «Roxanne» из репертуара The PoLice. И хотя Том не особенно блистал с технической точки зрения (пока!), он держался на сцене с уверенностью, не свойственной ему в обычной жизни.

«Впервые нашел нечто такое, что мне действительно нравилось; полагаю, нравилось мне именно внимание, — заметил Том позже, рассказывая о своем первом опыте сценических выступлений. — Я хотел быть знаменитым, я хотел внимания. Что в этом плохого?» (Характерно, что он сам и отвечает на собственное суждение: «Во всем этом всегда есть нечто чертовски нездоровое».)

В то время в его жажде публичности не было ничего нездорового. Он завел новых друзей, хотя бы на неделю, он узнал, что на свете есть люди, так же страстно любящие музыку, как и он сам. Обнаружил, что можно быть фанатом Joy Division или Стинга, но не обязательно при этом сидеть в своей комнате наедине с гитарой и записями.

«Было по-настоящему здорово пробовать нечто новое, познакомиться с кучей ребят, — рассказал Мартин. — Когда отправляешься на неделю в лагерь, настраиваешься со всеми общаться, буквально поглощать информацию о других людях. Мы не были близкими друзьями, в лагере было примерно 70 ребят, но запомнились один-два, которые выделялись либо своим внешним видом, либо яркостью выступлений, и среди них, безусловно, был Том. Он очень уверенно держался на сцене, но вне ее как-то сразу терял отвагу».

«Дети приезжают к нам с установкой, полученной в повседневной жизни, — говорит наставник Майк Оливер, который преподавал в лагере в 1980-х гг. — В лагере они видят другое отношение к миру. Иногда прежняя установка исчезает, и они обнаруживают, что без нее гораздо легче понимать окружающих и свои проблемы».

Когда Том вернулся осенью в школу, он был твердо намерен и дальше заниматься музыкой. Он начал записывать песни, но его несколько обескуражила реакция подруги, которой он дал их прослушать. «Твои стихи — барахло! — безапелляционно заявила она. — Они слишком честные, слишком личные, слишком прямолинейные, не остается места для воображения».

Позднее в интервью «Q» Том признался: «Она была права. Когда я только начинал, меня не слишком интересовало написание стихов. Это довольно странно, ведь если мне самому не нравились тексты чужих песен, если они ничего мне не говорили, я больше эту запись не ставил. Но в шестнадцать сочиняешь совершенно сырые вещи, потому что не надеешься всерьез, что их кто-нибудь услышит, так что о словах не особенно беспокоишься».