Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары

Молодой сардинец, Джованни, сторож моей шхуны — великодушный подарок моих английских друзей, — стоявшей на якоре в гавани Станьятелло, ожидал меня на берегу. С его помощью я спустил «беккаччино» на воду и сел в нее.

Напевая, Джованни отъехал на шлюпке от шхуны. Точно утка, не производя шума, поплыл я налево вдоль берега Капрера и вышел в открытое море, миновав мыс Аркаччо, где другой преданный мне человек Фрошионте, а также инженер из Капреры Барберини, хорошо разведали местность, опасаясь засады. Ищеек у меня было много. Они заняли крошечные островки в гавани Станьятелло, в которой стоял катер и еще несколько мелких судов, и всю ночь напролет патрулировали по всем направлениям, за исключением избранного мною, чтобы вырваться из их лап. Было полнолуние — обстоятельство сильно затруднившее мой побег, так как по моим расчетам луна должна была показаться из-за горы Теджалоне (гора, возвышающаяся над Капрерой) примерно через час после заката, а за этот час я должен был перебраться в Маддалену, но не раньше и не позже. Раньше меня могло подвести солнце, а позже — луна. Но неожиданное обстоятельство пришло мне на помощь. В тот день мой помощник Маурицио отправился в Маддалену и примерно в этот час возвращался на Капреру. Будучи слегка навеселе, он не обратил внимания на оклик «кто идет» с военных катеров, во множестве крейсировавших по каналу Монета, отделяющему Маддалену от Капреры. Началась стрельба с военных катеров, но к счастью, он ранен не был. По счастливой случайности это произошло в тот момент, когда я осуществлял свой переезд, чему благоприятствовал сирокко [387], поднявший легкие волны, чудеснейшим образом скрывавшие мою «беккаччино», которая едва на ладонь возвышалась над водой. Кроме того, мне очень пригодился мой опыт, приобретенный в американских реках, где приходилось управлять каноэ индейцев при помощи одного только весла.

У меня было одно весло, вернее лопата длиною примерно в метр, которой я мог грести, производя такой же шум, как и морские жители. Таким образом, в то время как большинство моих охранников спешили к Маурицио, я преспокойно переплыл пролив Монета и причалил к маленькому островку, отделенному от Маддалены только узким каналом, который можно пройти вброд. Я прибыл на северо-восточную сторону островка и причалил среди окружающих его многочисленных утесов, как раз в момент, когда над Теджалоне показался диск луны. Я вытащил на берег лодку и спрятал ее в зарослях; потом пошел к югу, чтобы перейти вброд канал и направиться прямо к дому госпожи Коллинс.

У самого канала меня уже поджидали майор Бассо и мой друг, капитан Кунео, предполагавшие, что именно в этом месте я сделаю переход. Но происшествие с Маурицио и частые выстрелы, которые они приняли за стрельбу по мне, заставили их подумать, что план мой провалился и что я либо убит, либо, по всей вероятности, пойман. Поэтому они решили вернуться в Маддалену. Обессиленный всякими недугами и долгими годами страданий, я, очутившись среди скал и зарослей Маддалены, почувствовал, что у меня не хватает сил передвигаться. К счастью, мне светила луна. На море я боялся ее, но теперь, при столь утомительном переходе, я благословлял ее за свет. Переход был тем труднее, что приходилось идти через канал вброд, не разуваясь, так как дно было усеяно острыми камнями; мои сапоги были полны воды и поэтому звук ног, хлюпающих по грязной жиже, был крайне неприятен. В таком виде, соблюдая всевозможные предосторожности, я, наконец, прибыл в дом г-жи Коллинс, где меня радушно встретили.

Я оставался в доме госпожи Коллинс до семи часов вечера 15 октября 1867 г., где был принят весьма любезно и чрезвычайно гостеприимно. К этому времени верхом на лошади прибыл туда мой друг Пьетро Суцини. Я сел на коня и вместе с этим опытнейшим проводником пересек остров Маддалена и прибыл в Калла Франчезе, находящийся в западной части острова, где меня уже поджидали Бассо и капитан Кунео со шлюпкой и моряком.

В этой шлюпке вшестером мы переплыли небольшой пролив, отделяющий Маддалену от Сардинии. Прибыв на сардинскую землю, мы отправили шлюпку обратно и провели остаток ночи в «conca» [388]около фермы Доменико Н. 16-го около шести часов вечера, раздобыв еще трех лошадей, мы снова двинулись в путь; сначала кое-кто шел пешком, потом все ехали верхом. Мы миновали горы Галлура, залив и Терронова и на рассвете 17-го уже были на высотах, господствующих над гаванью Сан-Паоло. Не найдя в гавани судна, которое должны были приготовить Канцио и Виджани, мы провели утро на ферме Никола, а капитан Кунео, невзирая на усталость после пятнадцатичасовой верховой езды, поспешил на юг в порт Прандинга, где нас ждали уже друзья, счастливо добравшиеся туда на рыбачьей лодке «Сан-Франческо» после многих перипетий.

Покидая Сардинию, я должен выразить благодарность добрым друзьям, облегчившим мое освобождение.

Капитаны Джузеппе Кунео и Пьетро Суцини с достойными похвалы стараниями всячески помогали мне. Славные люди, смелые и очень Опытные, они были для нас проводниками, советниками, вместе с нами терпели лишения, трудности, шли на риск и не захотели покинуть нас, пока не доставили на «Сан-Франческо». Доменико Н., хозяин первой фермы, снял единственный матрац с кровати, на которой лежала его больная жена и вместе с подушками отнес в грот, чтобы устроить мне приличное ложе. Таково гостеприимство сардинцев. Он проявил много усердия, чтобы обеспечить нас нужным количеством лошадей, без которых было бы немыслимо пересечь горы Галлура. Никола с фермы в Сан-Паоло, узнав меня, несмотря на то, что я был переодет, с выкрашенными бородой и волосами, принял меня с той чистосердечностью и радушием, которыми отличается неотесанный, но благородный и гордый сардинский пастух. Я вообще очень люблю сардинцев, невзирая на все приписываемые им недостатки, и вполне уверен, что при хорошем правительстве, которое станет действительно заботиться о процветании и прогрессе этого славного, но крайне бедного населения, оно могло бы стать одним из наиболее смелых и смышленых народов.

Обширная и чрезвычайно плодородная Сардиния могла бы превратиться в истинный рай; теперь же это пустыня, в которой нищета, грязь и малярия наложили свою печать на характерные лица ее жителей. Ко всеобщему несчастью, правительство, которое управляет и этим островом, вряд ли знает, что существует такая Сардиния, ибо оно готовит позорную реакцию и расходует итальянскую казну на содержание шпионов, полиции, священников и подобных негодяев, деморализуя и разрушая армию, лишь бы выполнять властолюбивые желания Бонапарта, являясь его жалкой префектурой (1867).