Светлана Беляева - Воспоминания об отце

Брат Романа Петровича, Николай Петрович, тоже был священником, но его приход был бедным. У Николая Петровича было много детей, и жили они довольно скромно. Но, несмотря на добрую душу и возможности, Роман Петрович своему брату почему-то не помогал. Только какое-то время у них жила племянница Лизонька, существо тихое и покладистое. Но жилось ей у дяди не сладко. Комнатушка, которую ей дали, была маленькая и тесная. К тому же к ней примыкала стена русской печи. Особенно невыносимо было, когда купали Ниночку. Печь в таких случаях топили так, что до нее нельзя было дотронуться. Лиза изнывала от жары и долго не могла уснуть. Часто и Саша не давал ей спать.

С детства он любил музыку. Кто-то научил его играть на скрипке. Будучи избалованным, он не считался ни с чьим мнением и, когда на него находило вдохновение, мог играть часами, далеко за полночь. Лизонькина комната находилась рядом с Сашиной, и она не могла уснуть, пока он не переставал играть. Иногда, не выдержав, она просила:

— Саша, перестань играть, мне завтра рано вставать на курсы! — Но Саша оставался глухим к ее просьбам. Материнская чрезмерная любовь сделала его неисправимым эгоистом. Но зато когда ему бывало весело, он заражал своим весельем любого. А на забавы он был большим мастером.

У дяди Николая Петровича была пара лошадей, на которых он ездил навещать больных прихожан. Приезжая к нему в гости, Саша любил кататься верхом. Но зрелище это было довольно страшное. Вскочив на неоседланную лошадь, он несся, пришпоривая, во весь опор. Несколько раз падал с лошади и разбивался до крови, но это его не останавливало. Потерев ушибленное место, снова вскакивал на лошадь, и скачки продолжались. И вообще, стоило Саше появиться у родных, все в доме переворачивалось вверх дном. Его многочисленные братья и сестры охотно подчинялись ему. Начинались представления, концерты, шарады. А о Святках и говорить нечего! Чего только он не вытворял!

Вспоминается мне еще один розыгрыш отца. Дело было под праздник Ивана Купала. В этот день принято было искать клады. Существовало поверье, что в ночь над кладом загорается огонек. И случается это, когда расцветет папоротник. То, что он цветет, тоже легенда. К этому дню Саша приготовил все заранее: достал старый глиняный горшок, насыпал его доверху черепками, а поверх них положил медяки. Все это он зарыл на кладбище, а когда стемнело, зажег над «кладом» длинную свечу. Придя на свою улицу, он повел разговор о кладах, а потом предложил пойти искать их. Он слегка волновался, так как боялся, что, пока будет уговаривать ребят да пока они соберутся, свеча погаснет и никакого сюрприза не получится. Но несколько парней очень охотно ухватились за его предложение и, сейчас же взяв лопаты, двинулись к кладбищу. Незаметно Саша довел их до нужного места, и тут один из парней закричал:

— Братцы, смотрите, огонь!

— Где? Где? — раздались голоса.

— Да вон там!

Все зашумели и вдруг смолкли. Вроде бы и верили в это поверье, а увидели, и страшно стало. Ноги будто к земле приросли. Саша подбадривал их, торопил. Свеча вот-вот могла погаснуть. Тихо окружили огонек. А свеча и впрямь уже догорала. Еще бы немного, и ее никто бы не заметил. Сразу принялись рыть. И вот чей-то заступ стукнулся о что-то твердое. Ребята переглянулись и стали рыть еще быстрее. ' И вот из земли показался горшок!

— Тащи его, тащи! — послышалось со всех сторон.

Когда горшок вытащили и поставили на могильную плиту, вырвался вздох облегчения. Клад решили делить здесь же, на месте. Но когда высыпали содержимое горшка, всех, кроме Саши, постигло разочарование. А Саша стоял в сторонке и посмеивался.

По воле отца Сашу отдали учиться в духовную семинарию, которую он закончил в 1901 году. Роман Петрович надеялся, что сын пойдет по его стопам и впоследствии займет его место. Но Саша и думать об этом не хотел. Да и гоже ли безбожнику было становиться священником?! Вопреки желанию отца он поступил в Демидовский лицей в Ярославле, решив стать юристом. С его живым и любознательным характером надо было, наверное, выбрать что-то иное, ну, хотя бы театр. Тем более что он давно притягивал его. Впрочем, юристом он был недолго. В это время умер его отец. Оставшись без средств к существованию, не имея возможности платить за учение, он вынужден был зарабатывать сам.

Александр не гнушался никакой работы. Давал уроки, рисовал декорации для театра и даже один сезон играл на скрипке в оркестре цирка Труцци.

Был у отца верный друг Коля, о котором я уже упоминала. Он за Сашей готов был идти хоть на край света. И в лицей поступил из-за Саши, хотя обладал незаурядными музыкальными способностями.

Приехав как-то на каникулы, Саша решил снова заняться поисками кладов. Не помню точно, в самом ли Смоленске или где-то в губернии находился старый монастырь. Монахов там давно не было, кроме одного, который не хотел расставаться со святыней. По кельям гулял ветер, церковь тоже не работала. Существовала давнишняя легенда, что много лет тому назад монахи оставили монастырь и ушли. Причина их ухода никому не была известна. Но зато многие знали, что перед тем как покинуть обитель, они замуровали в какой-то стене клад, за которым должны были вернуться. Шли годы, но за кладом никто не приходил. Время от времени появлялись кладоискатели, только уходили они ни с чем. Саше давно не терпелось побывать в монастыре, да все не удавалось. Но теперь решение было бесповоротным. Оставалось только действовать. Коля, как верный Санчо Панса, был рядом. Придя в монастырь, они повстречали монаха. Он был совсем стар и сутул. Только глаза его блестели по-молодому. Юноши поздоровались с ним и, не зная, что сказать, молчали. Догадавшись о причине их прихода, монах сказал:

— За кладом пришли? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Ищите, клад есть. Только никому не удавалось его взять.

— Не нашли? — спросил Саша.

— Находить-то, может, и находили, да взять не взяли, — загадочно проговорил старик.

— Как это? — удивился Коля.

— А так. Потому что охраняет его сам Всевышний, — ответил монах. — Кто только не искал клад, с каждым приключалось несчастье.

— Может быть, нам лучше уйти? — предложил Коля, начинавший сомневаться в благоразумии их затеи... Но Саша отступать не хотел.

— Будь что будет! — сказал он.

Излазав почти весь монастырь и простучав много аршин кладки, друзья не заметили ничего необычного и, только спустившись в подземелье, обнаружили, что часть внутренней стены имеет массу надолбов и небольших углублений. Здесь же валялись куски выбитых из стены кирпичей. Обследовав стену, друзья сделали вывод, что за ней находится пустота.

— Здесь был ход! — авторитетно заявил Саша. — Не иначе, как клад замурован именно в этом месте!