Николай Долгополов - Ким Филби

Я должен добавить, что вскоре после моего приезда в Вашингтон я был ошарашен тем, что председатель комитета по расследованию антиамериканской деятельности был приговорен к одному году тюрьмы за растрату общественных фондов.

Однако мое предположение, что это может вызвать смуту, оказалось беспочвенным.

Финансовые махинации нельзя считать несовместимыми с американским образом жизни. Преступление — это когда схватят за руку.

Маккартизм был заразным явлением и пробил себе дорогу в круги, от которых этого не ожидали.

Так, сотрудник ФБР, занимавший очень высокий пост, должен был быть среди первых, понимающих разницу между серьезными уликами и чепухой. Однако он заявил мне, что президент РУЗВЕЛЬТ является «сознательным агентом Коминтерна и получает от него указания».

И хотя вряд ли в Америке был человек, которого кто-либо не подозревал в измене, ГУВЕР в этом отношении был исключением. Никто не критиковал его учреждения ни в конгрессе, ни в правительстве, ни в прессе. Слухи против него, распускаемые либералами, эффективно подавлялись. Как мне неоднократно разъясняли, причиной этого был тот простой факт, что «досье — в руках ГУВЕРА».

Другими словами, американцы были в такой степени запуганы бумагами в шкафах, что человек, который знал их все, стоял лишь на ступеньку ниже Бога.

Мой контакт с ФБР заключался в наведении обыденных справок, и очень редко они вырастали в крупные дела. Любая бумага, появляющаяся в Министерстве юстиции из ФБР, убеждала колеблющихся.

Вскоре я пришел к выводу, что репутация ГУВЕРА держалась на его общественных связях, а не на его личных качествах. Это положение можно проиллюстрировать на деле КЛАУСА ФУКСА.

Материал, который помог разоблачить ФУКСА, был получен в результате совместной работы английских и американских криптографов в области русских шифров в Арлингтон Холле. На базе этого материала сотрудник СИС провел опознание ФУКСА. Арест был проведен МИ-5, которая затем успешно провела его допрос. Показания ФУКСА, сделанные в МИ-5, вывели на ГАРРИ ГОУЛДА, от него на ГРИН ГЛАССА и от ГРИНГЛАССА на РОЗЕНБЕРГА.

Однако в день ареста ФУКСА ГУВЕР приписал успех этого дела себе, а МИД Англии постеснялся заявить, кто же действительно заслуживает похвалы. Таким образом, ГУВЕР сумел создать впечатление, какую огромную ошибку сделали англичане, допустив ФУКСА к атомным секретам, и как он сам блестяще сумел направить ее.

Поэтому неудивительно, что ФБР без труда получало согласие застенчивых конгрессменов на необходимые ассигнования, которые с готовностью оплачивались восхищенной публикой.

В 1949 году ФБР было обтекаемой организацией, механически работавшей по правилам, установленным боссом и не принимаемым во внимание в моменты опасности.

Структура ЦРУ была более гибкой и могла быть описана как скопище личностей в поисках роли.

Дела пошли лучше, когда генерал БЕДЕЛЛ СМИТ сменил адмирала ХИЛЕНКОТТЕРА. БЕДЕЛЛ СМИТ обладал острым умом и способностью быстро принимать рациональные решения. В этом он был противоположностью дружелюбного, всегда бормочущего и курящего трубку АЛЛЕНА ДАЛЛЕСА, который с тех пор завоевал себе доброе имя огромным расширением ЦРУ и который может противопоставить неудаче в бухте Кочинос свой успех в Гвиане, где он доставил много неприятностей англичанам.

Так как ЦРУ находилось в стадии формирования, то его разведывательные усилия не были еще целенаправленными. Основные усилия были направлены на укрепление места СИС в Совете Национальной Безопасности, что и делалось путем интриг в Вашингтоне.

Другой целью, которую преследовали в то время, была цель не допустить французские службы к англо-американскому сотрудничеству в области разведки.

Предложение англичан об информировании высокопоставленного французского чиновника о достижениях американцев и англичан в области криптографии было твердо отклонено самим БЕДЕЛЛОМ СМИТОМ, который не хотел сотрудничать с французами до тех пор, пока коммунисты Франции не были полностью исключены из общественной жизни страны. В результате этого ЦРУ могло получать информацию о коммунистическом движении во Франции лишь из французской прессы. К этому добавлялась вымышленная информация, которая шла от источников, подобных ПОЗ.

ЦРУ и СИС тесно сотрудничали в области военного планирования. Эта сторона моих обязанностей была довольно гладкой, частично потому, что БЕДЕЛЛ СМИТ стоял за англо-американское сотрудничество на всех уровнях, а частично и потому, что вскоре реальность исчезла из наших планов. Наши детально разработанные схемы организации и местонахождения первостепенной важности целей были основаны на том, что опыт Второй мировой войны — надежный указатель ведения войны против Советского Союза.

Когда русские нарушили американскую монополию на атомную бомбу, наши планы поднялись до уровня фантазии, где уже не было о чем спорить.

В ЦРУ существовал отдел, известный как Отдел политической координации. В его функции входили подрывная работа, саботаж, дезинформация и т. п.

Незадолго до моего приезда в Вашингтон было решено провести совместную англо-американскую «операцию Лоцман», целью которой было отделение Албании от коммунистического блока. Ее назвали «операцией Лоцман» потому, что в случае удачи она бы проложила дорогу к другим операциям против Болгарии, Румынии, Польши… и кто знает, против Украины, Белоруссии, Азербайджана! Перспектива была ослепляющей и бесконечной.

К несчастью, ослепление началось еще дома. Во-первых, Госдепартамент и МИД Англии проявляли нервозность, предоставляя свободу действий неиспытанным секретным организациям в области международных отношений. В Вашингтоне был создан «Объединенный политический комитет», в котором были представлены ЦРУ, СИС, Госдепартамент и английское посольство в Вашингтоне.

Все значительные шаги, связанные с «операцией Лоцман», должны были обсуждаться Государственным секретарем США и министром иностранных дел Англии. В то время Эрнест Бевин имел много работы и выработал привычку откладывать албанские газеты на самый низ (за исключением тех случаев, когда он, без объяснений, говорил: «Мне это не нужно»).

Во-вторых, политическое положение среди албанских невозвращенцев вызывало много разногласий между английскими и американскими инициаторами этой операции. Американцы выступали за, как они называли, «прогрессивный элемент в албанской эмиграции» в лице загадочного молодого юриста по имени Хассан Дости, который по подсказке и с помощью денег ЦРУ создал в Нью-Йорке «Албанский комитет» и провозгласил власть над всеми албанскими невозвращенцами, хотя многие из них и не слышали о нем. С другой стороны, англичане стояли за полуфеодальные элементы и их главарей, подобных Аббасу Купи, который завоевал восхищение смелых молодых парашютистов, таких как Джулиан Эмери, возможно потому, что они отказались тратить свой порох против стран Оси, предпочитая держать его наготове для борьбы с коммунистическими элементами.