Иван Степаненко - Пламенное небо

— Так вот, курсант Степаненко, — напутствовал меня на следующий день утром Попутько, — делаете обычный взлет, полет по кругу на высоте тысяча метров. Не упустите направления на взлете — машина может развернуться на сто восемьдесят градусов. Помните: И-16 имеет большое сопротивление и малые крылья. Ниже ста пятидесяти метров не разворачивайтесь. Внимательно следите за воздухом: машин по кругу летает много. Если что, не стесняйтесь, уходите на второй круг, — Попутько прекрасно понимал, что творится в моей душе, и старался успокоить.

Сижу в кабине. Он нервного напряжения стучит в висках.

— Все понятно?

— Да. Готов к самостоятельному полету!

— Запускайте мотор и выруливайте.

Стартер курсант Медведев взмахивает флажком в направлении взлета. Сопровождающий курсант Ребрик взял руку под козырек. Это означает, что можно взлетать. Лицо моего друга Ивана Ребрика сияет. Я машу ему рукой.

Дорога в небо открыта, и она манит меня в голубую даль. Даю полный газ. Боевая машина бежит по взлетной полосе, набирает скорость и, оторвавшись от земли, устремляется ввысь.

Моя мечта сбывается. Думаю, если человек по-настоящему захочет испытать себя в каком-то деле, то обязательно своего добьется. Для этого нужны упорство, стремление отдать все свои силы и умение без остатка самому главному делу твоей жизни.

Первый самостоятельный полет прошел нормально. Попутько похвалил меня.

— На сегодня хватит, — сказал коротко. — Завтра будет сложнее.

В этот же день я видел, как проходил над Качей на новом истребителе Герой Советского Союза С. П. Супрун. Машина чудесная — изящная, остроносая, с отличной скоростью. Промелькнула над городком, как метеор.

— На такой полетать бы, — вырвалось у меня. Инструктор улыбнулся.

— Еще полетаете. Качинцы всегда были первыми. Попутько гордился школой. И имел на это полные основания. Здесь были разработаны первые программы обучения и подготовки летчиков, инструкции по боевому применению авиации, поведению пилота в воздухе, которые вошли в практику других школ и авиационных подразделений. Штурм неба продолжается здесь по сей день.

В те дни напряженной учебы мы еще не знали, что пройдет немного времени и Кача даст стране 250 Героев Советского Союза, двенадцать из них станут дважды Героями — Амет-Хан Султан, М. 3. Бондаренко, Д. Б. Глинка, А. Т. Карпов, А. И. Колдунов, Г. П. Кравченко, Б. Ф. Сафонов, Я. В. Смушкевич, И. Н. Степаненко, С. П. Супрун, П. А. Таран, В. А. Шаталов, а один — А. И. Покрышкин — трижды Героем Советского Союза.

Клич, брошенный ленинским комсомолом в 1936 году: «Дадим стране 150 тысяч летчиков!», — был выполнен.

Наступил июнь 1941-го. Мы упорно готовились к выпускным экзаменам, зубрили теорию, много летали, закаляли себя физически, понимая, какие нелегкие испытания могут выпасть на нашу долю. Спешили. Причины веские. Фашистская Германия оккупировала почти всю Западную Европу. В небе Испании, Франции, Польши, Чехословакии господствовали чернокрылые бандиты Геринга, наводя ужас на мирное население, беспощадно истребляя его. Враг стоял у наших границ.

В напряженном, нелегком труде завоевывали мы знания авиационной техники, умение управлять ею, осваивали тактические приемы. Обучаясь в классах и на аэродроме, твердо и непоколебимо верили в могущество нашей армии и авиации, и никакие угрозы со стороны империалистов не страшили нас. Курсанты знали: качинцы оправдают славные традиции школы, носящей имя большевика-ленинца Александра Федоровича Мясникова.

В то воскресное утро 22 июня 1941 года так хотелось вволю поспать! Накануне вечером, как обычно по субботам, у нас состоялись гуляния. Перед этим мы играли в волейбол, слушали музыку, купались в море. Отбой ко сну полагался на час позже, чем в обычные дни. Потому-то и спалось очень сладко.

На рассвете нас разбудили взрывы необычной силы, доносившиеся со стороны Севастополя. В воздухе слышалось незнакомое гудение.

Мы повскакивали с постелей.

— В чем дело?

— Что случилось?

Кто-то передал полученный по телефону приказ: «Боевая тревога!..»

Вмиг ожила казарма, поднялись по тревоге все, кто находился в летной школе, — летчики и техники, мотористы и инженеры, связисты и преподаватели.

Быстро расхватываем снаряжение, винтовки, бежим во двор на построение. Старшина эскадрильи курсант Пасько командует:

— В две шеренги… становись! Всем проверить оружие и противогазы!

Над акваторией бухты гремят малокалиберные пушки, всплескивается пламя бомбовых разрывов. Один из самолетов, оставляя дымный шлейф, срывается в воду.

Старшина, не задерживая строй, командует:

— Эскадрилья, на аэродром, — бегом марш! Запыхавшись, бежим к ангарам, чтобы по сигналу быстро выкатить машины на летное поле.

Торопимся, но все же успеваем переброситься словами:

— Неужели война?!

— Фашисты…

— А может, турки? — неуверенно спрашивает кто-то. — Они ведь с нами рядом, рукой подать.

— Куда там туркам… Не посмеют.

— А фашисты?

— От этих можно всего ожидать…

От подошедших офицеров узнаем: фашистская Германия.

Какое неслыханное злодейство! Ведь совсем недавно подписан договор о ненападении, обещавший стране мирную перспективу, успокоивший людей. А сегодня бомбы падают на Севастополь, на порт, на корабли. Как же так?

— Может, и танки двинули на нас? — мрачно произносит, ни к кому не обращаясь, Иван Ребрик. Он идет впереди меня, тяжело дышит, неся снаряжение.

— Конечно, — предполагает Степан Тетерюк. — Одними самолетами многого не достигнешь.

— А тебе откуда известно? — вмешивается кто-то из идущих позади. — Возможно, это всего-навсего провокация. Местного значения…

Прибыв на аэродром, выводим машины из ангаров, поближе к стартовой площадке. Наши наставники — инструкторы Попутько и Козенко — уже вылетели оборонять Севастополь. Спустя полчаса вернулись — сбить фашистские самолеты не удалось, они ретировались в сторону моря. Наготове И. Сидоров, В. Луцкий, С. Аистов. Они сидят в кабинах, ждут сигнала. Вспыхивает красная-ракета, и машины взмывают в небо. Первый полет для барражирования. Израсходовав горючее, возвращаются.

В памяти всплывают лекции по тактике. «Первыми наносят удар по бомбардировщикам противника менее скоростные истребители И-15, затем скоростные И-16, они сковывают боем истребителей противника и завершают его разгром, — слышу, будто наяву, голос преподавателя. — Противник воспламеняется, горит и падает…» Все это теоретически верно, а как на практике? Поживем, увидим…

На аэродроме устанавливается относительная тишина. Лишь время от времени то в одном, то в другом конце взлетного поля техники и мотористы прогревают двигатели машин, проверяют их готовность. Нас тревожит неизвестность.