Лиля Энден - Изменники Родины

Глаза Венецкого гневно сверкнули, но он сдержался и насмешливо раскланялся.

— Вот за это спасибо! Час от часу не легче!.. То в партизаны нас записали, а теперь в провокаторы…

А Лена звонко рассмеялась.

— Евдокия Николаевна! Милая!.. Ну, подумайте: если бы мы были провокаторами, мы же непременно стали бы вас уверять, что мы ваши, что мы для партизан работаем!.. Ведь так?.. Вы сами нам давали такую возможность… А Николай первым долгом бухнул вам, что не желает знаться с подпольными центрами…

— А ты не сердись! — обратилась она к мужу. — Если бы ты посидел по подвалам да по чердакам, тебе бы тоже всякая чушь в голову полезла…

— Пожалуй, полезла бы… — согласился он и продолжал:

— Вот что, Евдокия Николаевна, не мучайте себя страшными мыслями: ния, ни моя жена, ни Марья Владимировна — не провокаторы! А больше никто не знает, что вы здесь находитесь… Мы вас ни о чем не спрашиваем, никаких партизанских тайн у вас выпытывать не собираемся!.. Хотя вам трудно себе представить, что люди могут помочь один другому просто так, по собственной инициативе, без приказов подпольных центров — но это так! Никаких заданий нам никто не давал и дать не мог — просто мы узнали, что вы попались в жандармерию и решили попробовать вас освободить… Попытка увенчалась успехом!.. Но мы-то сами работаем у немцев и не имеем ничего общего с партизанами!.. Более того, мое лично самое горячее желание, чтоб все ваши подпольные центры и партизанские отряды куда-нибудь убрались подальше и не мутили народ!..

— Неужели вы не хотите, чтобы сюда вернулась наша родная советская власть? — удивленно воскликнула Козловская. — Не хотите, чтобы кончились ужасы гестапо?

— И чтоб на смену пришли трибуналы, ГПУ, НКВД, МГБ и как там они теперь называются?… — вопросом на вопрос ответил Венецкий. — Вы — идеалистка, Евдокия Николаевна! Вы так страстно и так слепо верите в непогрешимую справедливость советской власти!.. Я понимаю вас: я сам когда-то так верил, и мне очень больно было потерять эту веру, когда пришлось столкнуться с изнанкой советской справедливости!.. Мы с Леночкой оба — дети отцов, погибших в «советском гестапо» и по опыту знаем ему цену!.. И право же, толкать людей под расстрелы и виселицы, как это делаете вы, только для того, чтоб все это вернулось, чтоб снова получить возможность петь хвалебные гимны товарищу Сталину!.. Не стоит овчинка выделки…

На глазах Евдокии Николаевны показались слезы.

— «Хвалебные гимны товарищу Сталину»!.. — повторила она с возмущением. — Как у вас язык поворачивается так говорить?!.Вы совсем фашистом сделались!.. С именем Сталина советские люди идут в бой, идут на смерть!.. С именем Сталина отождествляется понятие о родине!..

— Вот это и плохо! Не только отождествляется, но Сталин уже заслонил родину своей особой… И заметьте: теперешние немцы тоже официально прославляют не столько Германию, сколько Гитлера… Даже здороваться полагается «Хайль Гитлер!»… Кстати сказать, обычно это произносится очень небрежно… Получется, что с обеих сторон стоит у власти по самодержцу, и ради их прихоти дерутся и гибнут тысячи людей!..

— Это товарищ Сталин, по-вашему, самодержец? — гоький упрек слышался в дрожащем голосе Евдокии Николаевны.

— Самый настоящий! Николай Второй ему и в подметки не годился!.. Самодержец, почище Иоанна Грозного! Вся разница, что тот открыто рубил головы и сажал на кол, а этот «приводил приговор в исполнение» потихоньку, так, чтоб никто не видел… Но Сталин, Берия, Ежов и компания не меньше погубили невинных людей, чем Иоанн Грозный!..

— А все-таки наши победят!.. Сталин победит, хотя вы этого и не хотите!.. И ваших немцев прогонят до самой границы!.. А вашему Гитлеру место на виселице!

Теперь в голосе заслуженной учительницы звучало что-то детское, напоминающее школьников.

— Вот против последнего не возражаю! — сказал Венецкий. — По нашему бефайеру давно веревка плачет!

— Как вы сказали? Фрайеру?…

— «Гитлер — бефрайер» — «Гитлер — освободитель» — так пишут на его портретах… Немцы «освобождают» города и страны от коммунистов, а советские войска в свою очередь, тоже «освобождают» эти же самые города от фашистов. В результате взаимных освобождений от освобожденных остаются одни воспоминания… Знаете, я вчера вот этот учебник древней истории перечитывал — ассирийские цари писали на своих памятниках: «Я покорил столько-то народов. Я разорил столько-то городов. Я взял столько-то тысяч рабов. Я перебил столько-то тысяч непокорных!»… А вот современные поработители заявляют: «Я освободил! Я спас!»… Нет у них древне-ассирийской правдивости, чтоб назваться теми, кто они есть на самом деле, вот и величают сами себя освободителями!..

— Хватит вам спорить, а то еще поссоритесь! — вмешалась Лена. — Суп готов, садитесь обедать!

Козловская молча села за стол и стала есть щавелевый суп. В конце более чем скромного обеда она спросила:

— Леночка, как вы сумели подкопаться в этот подвал?

— Это случайно! Еще до прихода немцев мы с Марусей рыли там окопы и обнаружили яму в подвале, а теперь эта лазейка пригодилась.

— Но ведь вы могли попасться?

— И сейчас еще можем!.. Мы засыпали следы табаком, немец, с которым любезничала Маруся, кажется, ничего не видал, но ручаться ни за что нельзя… Вас сейчас ищут по всей Липне, могут и сюда придти, хотя пока непохоже…

Лена говорила спокойным, беззаботным тоном, как будто речь шла о погоде.

— Но если меня найдут, вас могут обвинить? — тревожно спросила Евдокия Николаевна.

— В укрывательстве беглой партизанки? Конечно, могут, и не без оснований!

— И что тогда?

— А кто их знает? Могут вздернуть, могут расстрелять, а то еще что-нибудь придумают…

Козловская вскочила.

— Я тогда уйду! Я постараюсь уйти!.. Я должна уйти!.. Я не могу, не имею права вас подводить!..

— Сидите смирно! — Венецкий положил ей руки на плечи и с силой посадил обратно на стул. — Придти сюда, конечно, могут, но это мало вероятно: квартира бургомистра — одно из самых безопасных мест… А, если вы пойдете сегодня, вас поймают сразу, из города вы не выйдете: сейчас везде усиленные патрули, и немцы, и русские полицейские… А вас вся Липня знает, да еще этот фонарь сильно подозрителен! — он указал на кровоподтек у нее под глазом.

— Это Лисенков меня ударил…

— Этого мерзавца тоже веревка ждет — не дождется! А сейчас он особенно зол, потому что вы от него ускользнули…

— Но что же мне делать? — спросила Евдокия Николаевна.

— Сидите здесь и никуда носа не показывайте!.. Леночка не для того под фундаменты лазала, чтоб вас опять посадили!.. Мы дело начали, мы и кончим!.. Пока надо подождать, а когда вас перестанут искать, мы сами вас переправим к вашим.