Елена Морозова - Калиостро

Затем мастер велел всем принести обет молчания, ибо во время посвящения подмастерья могли невольно узнать тайны мастеров. Церемонию посвящения провели согласно ритуалу Великого Магистра, о чем достопочтенный брат Александр Террасой де Савена отчитался Калиостро в восторженном письме: «Сударь и мастер, ничто не может сравниться с вашими благодеяниями, разве только та бесконечная радость, кою они нам доставляют. Те, коих вы избрали, открыли ключами двери Храма, придав нам силу и далее славить величие ваше.

Никогда еще Европа не видела столь впечатляющей и столь благочестивой церемонии; и мы дерзаем заявить, что все, кто стали ее свидетелями, более, чем кто либо, прониклись величием главного Божества и более, чем кто-либо, благодарны вам за вашу несравненную доброту.

Каждую неделю братья с подлинным пылом предаются неустанным трудам в ложе. Товарищи наши, проявив истинное рвение, избрали двух мастеров, удостоив их чести представлять вас. Труды наши и молитвы продолжались три дня: собрались мы числом 27 и в течение 54 часов совершали ритуал.

Сегодня мы жаждем повергнуть к стопам вашим свою признательность, всю силу которой мы не в состоянии выразить. Мы не станем подробно расписывать в сем письме вышеозначенную церемонию, ибо надеемся, что вскоре один из братьев расскажет вам обо всем лично. Скажем только, что когда мы попросили Предвечного дать знак, что он услышал наши обеты и что храм наш ему угоден, в воздухе возник первый философ Нового Завета; благословив нас, он взошел на голубое облако, кое еще ранее мы сумели материализовать, и сиянием озарил юную “голубицу”. Два великих пророка и законодатель Израилев дали нам ощутимые знаки своей доброты и своего подчинения вашим повелениям.

Коли вы и дальше будете осенять сыновей ваших своими крылами, счастию их не будет границ. Сейчас же они преисполнены благодарности за те слова, что передали вы им через “голубицу”: “Скажи им, что я люблю их и буду любить вечно”.

Они клянутся вам в любви, уважении и вечной признательности, и присоединяются к нашей просьбе дать нам свое благословение.

Ваши почтительные сыновья и ученики» 16.

Несмотря на восторженность многих адептов, среди египетских масонов постепенно начались склоки, возникли тяжбы по поводу взносов, через пару лет ложа пришла в упадок и к началу революции распалась окончательно.

30 января 1785 года Великий Кофта прибыл в Париж, где вскоре снял небольшой дом в Марэ на улице Сен-Клод, 30, — неподалеку от улицы Вьей-дю-Тампль, где стоял дворец Роганов (и где в настоящее время размещены Французские архивы), и рядом с улицей Нев-Сен-Жиль, 13, где обитала мадам де Ла Мотт. Выбор, скорее всего, был не случаен, ибо первые дни супруги Калиостро провели в особняке Рогана, и, возможно, как и в Страсбурге, кардинал захотел иметь магистра под рукой. Знаток старых парижских домов Гастон Ленотр писал, что Калиостро поселился в доме, некогда принадлежавшем маркизе д’Орвийе; дом этот имел пропорции неправильные и поражал воображение своим тревожным и загадочным видом. Узкий, зажатый со всех сторон постройками дворик выглядел мрачно и зловеще. В конце его за толстой дубовой дверью находилась конюшня, где стоял любимый скакун Серафины Джерид, огромный черный жеребец арабских кровей. Очаровательная графиня обожала прогулки верхом в Булонском лесу, куда обычно мчалась галопом, несмотря на возражения шевалье д’Уазмона, пылкого поклонника, сопровождавшего ее повсюду. Впрочем, роман сей был недолог: сначала мадам де Ла Мотт убедила подругу Серафину, что ей пристало иметь в поклонниках (сиречь в любовниках) не меньше чем принца, и обещала поспособствовать в подборе подходящей кандидатуры; а потом Бастилия, бегство в Англию…

Время для приезда в Париж Калиостро выбрал подходящее: горожане стали свидетелями проводов Месмера, постановки «Женитьбы Фигаро», запуска воздушного шара братьев Монгольфье и пребывали в ожидании новых сенсаций. Двор обитал в Версале, парламент выступал оппозиционером двору, прево перед двором заискивал. В здании Оперы устраивали публичные балы, куда инкогнито приезжала потанцевать королева Мария-Антуанетта. Придворный фокусник — манипулятор и физик-демонстратор Джузеппе Пинетти — с успехом давал представления в королевском театре в предместье Пуассоньер, поражая зрителей своим магическим искусством. Не меньшим успехом пользовались представления физика и иллюзиониста Николя Филиппа Ледрю, выступавшего под псевдонимом Комус.

О немецком целителе Франце Антоне Месмере, прибывшем в Париж в 1778 году, следует сказать отдельно. Согласно теории Месмера, обычно именуемой теорией животного магнетизма, в человеческом, как и любом ином природном теле, циркулирует универсальный флюид; если направить флюид в нужную точку тела, можно вылечить болезнь, а если распределить флюид равномерно, наступит успокоение нервов. Прикладывая магнит к страдающей части тела (желательно в форме этой части), больной притягивал к ней флюид и исцелялся. К Месмерову чану с железными опилками и бутылками с намагниченной водой выстраивалась очередь, главным образом из нервически настроенных особ дамского пола. Для тех, кто не мог заплатить за билет на сеанс, Месмер магнетизировал деревья перед собственным домом и на бульваре, где нередко видели людей, привязывавших себя к «намагниченным» деревьям. Некоторые напрашивались к Месмеру на пансион, и тот брал с них по 10 луидоров в месяц. Пишут, что за 18 месяцев Месмер заработал примерно миллион франков 17. В 1783 году Месмер основал общество Всеобщей Гармонии, членами коего могли стать только люди состоятельные, ибо первичный взнос составлял 100 луидоров. Филиалы «Всеобщей Гармонии» вскоре образовались и в Страсбурге, и в Бордо, и в Лионе. Возможно, в Лионе этот филиал вместе с ложей Виллермоза явился той конкурентной силой, с которой магистр отказался бороться и предпочел сбежать в Париж.

В 1784 году королевская комиссия во главе с Байи (в ее состав входили Бенджамен Франклин, Лавуазье и печально прославившийся впоследствии доктор Гильотен) признала, «что флюид жизненного магнетизма не познается ни одним из наших чувств и не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытывали… Они установили… что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать» 18. Постановление приняли единогласно: ничто не доказывает существование Месмерова магнетизма, а вера в сию химеру является опасной для нравственного и физического здоровья общества. Когда Месмер покидал Париж, над садом Тюильри висел воздушный шар с привязанным к нему рисунком: человек с чаном на голове, а внизу подпись: «Прощай, чан, виноград собран!»