Джонатан Миллер - Depeche Mode. Подлинная история

Так что я провел год, пытаясь найти такую музыку, в которую я хотел быть вовлечен. Тогда в Штатах появилось много по-настоящему хорошей новой музыки, куда больше, чем там, где она появлялась обычно, — в Европе или в Лондоне. Было ощущение, что происходящее дома — все эти техно-дела — вещь очень скучная».

Любые сомнения, которые мог испытывать Гэан насчет будущего «Depeche Mode» или, по крайней мере, его роли в группе, были разогнаны, когда в конце 1991-го Мартин Гор представил демозаписи, предназначенные для следующего альбома группы. «Я больше подвержен рокерским и блюзовым влияниям, чем остальные участники, — сказал позже Гэан. — Так что, когда Мартин начал присылать мне блюзовые демо для следующей записи, вроде „I Feel You“ и „Condemnation“, которая была похожа на госпел, я подумал: „Клево!“ И тексты полностью подходили к тому, как я себя ощущал. Было почти так, как будто Мартин писал это все специально под мои желания».

Тексты Гора отчасти отражали определенные аспекты образа жизни Гэана, что сам Гор решительно и неоднократно отрицал: «Ну, я рад, что Дэйв считает эти песни написанными „под него“, это позволяет ему вкладывать всего себя в их исполнение. Думаю, ощущение появилось из-за того, что мы росли в схожих условиях, а также провели много лет вместе в группе. Но я никогда не пытался писать сточки зрения Дэйва. Я не думаю, что возможно писать правдиво с чьей-либо чужой точки зрения».

По правде говоря. Гор своего коллегу после завершения «World Violation Tour» почти и не видел.

Пол Лестер («Melody Maker»): Дэйв Гэан в 1980-м и 1981-м выглядел как парень, работающий в субботу в обувном магазине «Dotcis» и подбирающий тебе «Hush Puppies» нужного размера.

Пол Морли: А затем, когда он вернулся из Лос-Анджелеса, он был как Иисус! Он был весь в тату с головы до ног, он был тощим — весь щенячий жирок ушел, он был немыслимо напряженным. Он далеко ушел от той плюшевой игрушки, которой он был раньше.

Переход от модного, чистенького, восемнадцатилетнего невинного мальчика к «спонсируемому Сатаной имиджу» (по выражению Кита Кэмерона в «NME») был, вероятно, отчасти вызван «The Rolling Stones», их биографией Филипа Нормана, а также лично Китом Ричардсом. «Киф — чувак, — изливался Гэан в 1997-м, сам при этом напоминая воплощение рок-н-ролла. — Киф настоящий. Я смотрю на него сейчас и обожаю его».

Зная о том, что публика воспринимает «Depeche Mode» не так, как он сам, Гэан намеревался изменить образ группы: «Мы всегда были группой, которая тусовалась по ночам, выпивая вместе и тому подобное, но тогда наш публичный образ был совсем другим. Это было ерундой, и я решил, что попробую действовать иначе. С этого и началось. У нас был сумасшедший успех в Америке, и мы начали ездить по всему миру, играя на громадных площадках, где на нас работало множество людей, бегая вокруг и заботясь обо всем, что тебе нужно, — кто-то одевал тебя, делал одно, другое, принося тебе что угодно в любое время ночи. Я соглашался со всем этим и плыл по течению. Проблема была в том, что роль стала больше ее исполнителя; персонаж, которого во многом создавал я, вышел из-под контроля. Даже когда мы были не на гастролях, я чувствовал, что у меня есть образ, которому надо соответствовать. Я не создавал никакой музыки — могу взять гитару время от времени, и это будет жалкое зрелище… а, помимо этого, я лишь играл свою роль».

Когда соратники Гэана наконец-то увидели своего длинноволосого, отпустившего козлиную бородку, покрытого татуировками певца — выглядящего и звучащего совсем как американская гранж-звезда, которой он так страстно хотел стать, — они были шокированы. Даже в 1999-м сам Гэан был по-прежнему ошеломлен своими воспоминаниями о встрече: «Я изменился, но не понимал этого полностью, пока не оказался лицом к лицу с Элом, Мартом и Флетчем. Выражения их лиц… раздавили меня».

Энди Флетчер: В эпоху «Violator» с ним все было в порядке. У него была короткая стрижка. Затем, после окончания тура в поддержку «Violator», мы не видели его около года. Когда он прилетел в Испанию — это было в начале работы над «Songs Of Faith And Devotion», — у него были длинные волосы, он говорил, что нам следует стать гранж-группой, и пропадал в своей спальне на четыре дня подряд. Так что с ним случились кардинальные перемены.

«Он выглядел так, как будто прожил год в Лос-Анджелесе», — высказался по существу Уайлдер.

Мартин Гор: Я поначалу был всем этим немного смущен, потому что к моменту начала записи «Songs Of Faith And Devotion» мы не видели его довольно долго. Неожиданно оказалось, что его волосы отросли, а сам он был покрыт татуировками. Но через какое-то время я привык к новому виду, мне все в нем стало казаться нормальным. У людей есть предвзятые мнения об участниках электронных групп — вроде того, что не следует быть длинноволосым и татуированным. Я думаю, это неправильно: то, какую музыку ты делаешь, не должно диктовать тебе, как жить.

Возможно, и так, но запись «Songs Of Faith And Devotion» не собиралась стать легкой…

«Depeche Mode» вновь собрались в январе 1992-го для начала работы над восьмым студийным альбомом. Событие произошло в Мадриде — в нескольких километрах от него, если быть точным.

Дэниел Миллер: У «Depeche Mode» была такая заморочка: они хотели работать над каждым альбомом в новом городе, что теоретически хорошо — но только если можешь найти удовлетворяющую их требованиям студию. В Мадриде на тот момент такой не было, поэтому мы сделали вот что: сняли большой дом и устроили студию там. Жили все в том же доме.

Идея жить совместно в непосредственной близости от места работы была для «Depeche Mode» свежей, но на практике поддержание гармонии между четырьмя очень разными участниками группы — одного из которых едва можно было узнать, а у остальных хватало своих проблем — было нелегкой задачей. Как вспоминал продюсер Флад: «Они всегда были тесно связаны друг с другом, а затем, после тура „Violator“, когда они начали работу над „Songs Of Faith And Devotion“, даже не знаю… Наверное, правильным выражением будет „многое исчезло“».

Дэйв Гэан: Я вернулся к «Depeche Моде» в тот момент, когда был очень вдохновлен другими группами вроде «Jane's Addiction» — не столько их музыкой, сколько их страстью.

Меня очень привлекала опасность. Думаю, в мадридской студии все меня в каком-то смысле побаивались. Я тогда создавал ту еще атмосферу. Я был агрессивен в отношении того, чего мне хотелось, и что, как мне казалось, нам следовало делать!