Джонатан Миллер - Depeche Mode. Подлинная история

Алан Уайлдер теперь был волен жить так, как ему хотелось, и заниматься «новыми проектами», вскользь упомянутыми в его заявлении для прессы. «„Recoil“ появился задолго до моего ухода из „Depeche Mode“. Это был мой сайд-проект, и после ухода я планировал заняться его развитием. Он очень отличается от того, что я делал в группе; здесь я практически ничем не ограничен и получаю намного больше творческого удовлетворения. Это не значит, что мне не нравилось в группе — просто я считаю, что ее срок годности истек».

Тем временем происходящее с его бывшим товарищем Дэйвом Гэаном принимало мрачноватый оттенок. «Я считаю, что Дэйв очень легко поддается влиянию, и мне кажется, жизнь в Лос-Анджелесе не пошла ему на пользу», — сказал дипломатичный Уайлдер, известный своей любовью к вежливым недосказанностям.

Антон Корбайн: Я не знал, что происходящее с Дэйвом зашло так далеко. Как-то мне позвонил Майкл Стайп из «R.E.M.». Он сказал: «Я виделся с Дэйвом. По-моему, ему требуется помощь, и тебе стоит ему позвонить». Похоже, посторонних это шокировало, а мы просто думали: «Ну, это у него пройдет — просто очередной жизненный этап».

«Жизненный этап» Гэана к тому моменту совсем вышел из-под контроля. «Я попал в крупные неприятности, — признался он Филу Сатклиффу из журнала „Q“, — и не знал, смогу ли сам из них выбраться. У меня была настоящая паранойя, и я всегда и везде носил с собой пистолет тридцать восьмого калибра. Закупаться приходится у очень серьезных ребят; они на стол перед собой кладут пушки. Я боялся всего и вся. Я решался заглянуть в почтовый ящик только в четыре часа утра, а к воротам выходил, только засунув в задний карман пистолет. Мне казалось, за мной вот-вот придут — кто, я не знал».

Гэан проявлял все симптомы наркотической паранойи. Время, свободное от встреч с вооруженными до зубов выродками, он проводил за просмотром канала «Погода» — иногда по двенадцать часов подряд. «Да, это правда, — позже признавался он, — ну так я же казался себе мега-рок-звездой и считал, что этим мне и полагается заниматься. Я уже не мог врать себе, что это весело — вот уж весело мне точно не было».

Оказавшись в западне, Гэан задумался о плане побега. Идея была простой: «Я тогда начал подумывать о том, чтобы передознуться — просто вмазаться одним большим „спидболом“ (смесью кокаина и героина) и отправиться на небеса. Исчезнуть. Остановиться. Мне хотелось перестать быть собой, покинуть собственное тело. Я был себе отвратителен до дрожи. Я ненавидел себя за то, что сотворил с собой и миром вокруг».

Ради встречи с сыном Джеком Гэан попытался взять себя в руки, но это вышло ему боком. «Мне было до того худо, что я позвонил своей маме в Англию и сказал: „Мам, через пару дней приезжает Джек, а у меня жуткий грипп. Я один не справлюсь — можешь приехать?“, — вспоминал Дэйв в интервью для „О“. — Она прилетела, и я постарался сделать все как надо: встать рано, приготовить Джеку яичко, в общем, быть ему папой. Но я сам себя обманывал. Я предал своего сына, и маму тоже, я это знал».

Как-то ночью, уложив Джека в постель и убедившись, что мама спит, Гэан пришел в гостиную, укололся и отрубился. «Очнулся я, лежа поперек кровати. Было уже светло, и из кухни доносились голоса. Я подумал: „Черт, я же герыч свой не спрятал“».

Гэан в панике побежал в гостиную, но обнаружил, что все его «оборудование» исчезло. Он помчался в кухню, где сидели его мать и ребенок, и спросил: «Мам, куда ты дела мои штуки?» «Выбросила в мусорный бак», — ответила та. Он выбежал на улицу и вернулся с шестью мусорными пакетами, из которых пять принадлежали соседям, вывалил их содержимое на пол и начал рыться в чужом мусоре в поисках того, что утолило бы его боль.

Поиски увенчались успехом, и Гэан спешно закрылся в ванной, но внезапно дверь распахнулась, и в ванную комнату вошли его мать и сын. «Лежа на полу, с раскрытыми ранами, я говорю: „Мам, это не то, что ты думаешь, я просто болею и принимаю стероиды, это для голоса…“ Наговорил какой-то херни. Мы с мамой посмотрели друг на друга, и я говорю: „Мам, я торчок. Я сижу на героине“. А она говорит: „Знаю, сынок“».

Но и это было не самым унизительным. Семилетний Джек взял отца за руку, отвел в спальню и поставил на колени: «„Папочка, я хочу, чтобы ты больше не болел“. Я сказал: „Я тоже“. Он сказал: „Тебе надо к доктору“, и я сказал: „Да, надо“.

Наверное, мама позвонила Джоанне. Та приехала и забрала Джека, и я еще очень долго его не видел. Мама немного задержалась, чтобы за мной присмотреть. Она говорила: „Мы не хотим, чтобы ты умирал“. Но это меня не остановило».

Отлучение от сына заставило Гэана предпринять попытку самостоятельно слезть с иглы. «Неделю я, как зомби, пролежал на диване, — рассказывал он Сатклиффу. — Однажды вечером я повернулся к Терезе и сказал: „Мне нужна помощь“. Тогда я впервые лег в реабилитационную клинику».

Гэан добровольно лег в клинику «Сиерра Таксон», уютно расположившуюся у подножия гор Санта-Каталина близ Таксона, штат Аризона, по адресу 39580, Лаго-дель-Оро-парквей. Дэйв был не первой знаменитостью, посетившей этот государственный лечебный центр по предотвращению и лечению зависимостей и расстройств поведения, «место, где на боль, страх и агрессию отвечают сочувствием, поддержкой и пониманием».

К несчастью, пребывание в недешевой (500 долларов в сутки) клинике не избавило Гэана ни от пристрастия к наркотикам, ни от злости: «Пока я был там, я был настроен серьезно, но стоило мне выписаться, как я решил: „Да пропади оно все пропадом!“».

Очень вероятно, что эта злость во многом была вызвана реакцией Терезы на попытку мужа избавиться от зависимости. «Тереза приехала за мной в день выписки, — вспоминает Дэйв. — Мы пошли пообедать, и она сказала: „Я не собираюсь бросать пить и колоться только потому, что ты решил завязать. Я что хочу, то и делаю“. Она это делала не так регулярно, как я, но в клинике сказали, что если один из нас продолжит употреблять наркотики, то второй тоже не сможет бросить. Тогда до меня дошло, что, если мы не расстанемся, у меня не будет никаких шансов завязать. Я думал, мы любили друг друга, но сейчас мне кажется, что это чувство не было взаимным».

Так или иначе, вскоре Тереза сама бросила Дэйва. «Она сказала, ей надо „разобраться со своей жизнью“, — рассказал тот Сатклиффу. — После ее ухода я какое-то время не кололся, потом опять взялся за старое и снова отправился в клинику».