Андрей Макаревич - Вначале был звук

Наступила долгожданная ночь, и мы решили сначала отснять все с артистами, чтобы не мучить их ночной работой. Я завернул баночку с жуком в шарф и поставил поближе к батарее, чтоб, не дай бог, не замерз. Режиссер установил потрясающий свет, посреди огромного павильона была выстроена декорация — изогнутое белое пространство, началась съемка, все получалось очень красиво и я совершенно успокоился и воспрял. Часа через четыре все, что можно было снять без жука, было снято, над столом установили специально заказанную уникальную камеру, чтобы снимать жука во весь кадр и смотреть на все жучьими глазами.

На съемки собрались журналисты музыкальных изданий — мы очень давно не снимали никаких клипов. Они ходили за мной, уговаривали рассказать сюжет, а я важничал и делал загадочное лицо.

Жук, вопреки моим опасениям, у батареи отогрелся и развеселился страшно. Когда я появился в павильоне с баночкой и заявил, что главным героем кино будет жук, журналисты ахнули. Перед тем как пустить его в кадр меня уговорили сфотографироваться с ним на ладони. Я посадил жука на ладонь, вспышки засверкали, жук расправил крылья, взлетел и скрылся во мраке. Когда столбняк прошел, я понял, что мы погибли. Павильон имел 60 метров в длину, 30 в ширину и 1 5 в высоту, был по краям завален всякой дрянью и найти в нем двухсантиметрового жука было сложнее, чем иголку во всем сене мира. Еще два часа монтировщики, актеры, журналисты и я, потерявший голову от горя, занимались совершенно бессмысленным делом: прошаривали павильон сантиметр за сантиметром. Мы нашли его. Он влетел в раскаленный осветительный прибор и погиб, как Икар. Он лежал на полу, очень похожий на живого, но не шевелился. Искусственное дыхание результатов не дало. Все было кончено.

Да нет, конечно, мы уехали в Лондон, режиссер через неделю нашел еще одного жука — похожего, снял его у себя в кабинете на столе обычной камерой, и все равно все получилось очень красиво, и клип был готов в срок и никто его в результате толком не видел.

К чему я это рассказываю? К тому, что все на свете предусмотреть невозможно.

Хотя стремиться к этому надо, верно?

Не могу сказать, что в детстве мое отношение к Деду Морозу было однозначным. Кажется, вопрос: существует ли он на самом деле, как-то не стоял. Дед Мороз устраивал меня, как абстрактная субстанция. Достаточно было того, что в Новый год я получал от него, точнее от его имени, подарки — они обнаруживались утром под елкой.

Помню, я всегда ужасно хотел подсмотреть, кто же их туда кладет — не нереальный же дед с ватной бородой, в самом деле! Я даже подозревал родителей и пытался прикинуться спящим, чтобы увидеть, как это происходит. И всегда засыпал. Поэтому, когда вдруг однажды вечером приперся настоящий Дед Мороз с бородой и мешком, я впал в ступор. Нет, я видел таких на уличных гуляньях и детских елках, но там это, скорее всего, были переодетые артисты. А тут — прямо в нашу комнату! (Мы жили тогда еще в коммуналке.) Нос у него был нечеловечески красный, голос строгий и грубый. Он поинтересовался, как я вел себя в уходящем году (я что-то пролепетал) и велел тащить из мешка подарок. Я так хотел, чтобы он скорее ушел, что выхватил оттуда что-то самое первое, не глядя. Радости не было. Когда потом мне рассказали, что это был мой отец, я не поверил. Я не верю до сих пор. Наверно, этот все-таки был настоящий.

У моего товарища в семье другая традиция. Дочка (ей лет восемь) пишет письмо Деду Морозу с заветной просьбой, и вешает его на елку. В новогоднюю ночь Дед Мороз читает послание и утром под елкой дочку ждет заказанный подарок. Не знаю, что думает девочка по поводу механизма прочтения Дедом Морозом ее письма и пыталась ли она подловить старика за этим занятием. Но в прошлом году у них произошла восхитительная история.

Девочка (назовем ее Машей) написала письмо Деду Морозу за несколько дней — в этом году ей очень хотелось маленький розовый мобильный телефон. Накануне Нового года они всей семьей поехали на машине за покупками, застряли в пробке, стукнулись с кем-то. Родители расстроились, потому что ремонт ожидался недешевый и вообще как-то очень невовремя.

Вечером бабушка сообщила по секрету родителям, что Маша, вернувшись домой, долго ходила вокруг елки, маялась, потом сняла свое письмо, порвала его и выбросила в помойное ведро. Она посчитала, что Деда Мороза в лице ее родителей будет нехорошо нагружать помимо ремонта машины еще и ее телефоном.

Что было дальше? Конечно, папа полез в помойку, нашел разорванное письмо, сложил обрывки и утром маленький розовый телефон лежал под елкой.

Нет, но какая красивая история!

Или вот еще интересно: почему русская кухня не сделалась общечеловеческим достоянием?

Раньше я наивно полагал, что кухня распространяется по миру, потому что она вкусная. Это чепуха. Во-первых, я никак не могу назвать русскую кухню невкусной. Соленья, варенья, щи, жаркое, расстегаи и кулебяки — да вы что? А уха по-царски? А поросенок с гречневой кашей? А черная икра, наконец, царствие ей небесное? Во-вторых, невкусных кухонь вообще не бывает — бывают плохие повара (исключение, наверно, составит праздничный стол эскимосов, и то это весьма субъективно.) Грузинскую кухню я считаю одной из самых изысканных в мире, а грузинских ресторанов по планете что-то не видно.

Потом я понял, что кухни чаще всего проникали в страну вместе с эмиграцией. Возникали районы, землячества, они открывали рестораны сначала для себя, и постепенно кухня ассимилировалась вместе с эмигрантами. Так наверно произошло с итальянскими ресторанами. Или с китайскими.

А вот с французскими уже непонятно. Я что-то не припомню массовой эмиграции из Франции. Что, действительно французская кухня самая тонкая в мире, или это удачный двухсотлетний пиар — примерно как у них с вином вышло? И уж совсем меня ставит в тупик триумфальное шествие японской кухни по миру. С чего? В Москве японских ресторанов больше, чем в Нью-Йорке и в сто раз больше чем русских. Это при том, что вся эта сырая океанская рыба — вещь весьма специфическая, и к национальным кухням тех народов, которые сегодня по миру эту рыбу с удовольствием пожирают, не имеет никакого отношения. Я бы еще понял, если бы у нас размножились китайские заведения — и географически, и исторически. Нет, победили японцы, а мы с ними, между прочим, до сих пор формально находимся в состоянии войны. Что за черт?