Бидия Дандарон - Письма о буддийской этике

Пока закончу на этом.

(Продолжение в следующих письмах.)

Моя хорошая Ната! Поскольку ты уже начала созерцать, значит приступила к последнему пути. Это означает, что ты должна серьезно обдумать, сможешь ли практически выполнить все это. Не обижайся; я боюсь потерять тебя раз и навсегда. По указанию Учителя я буду тебя ждать в лесу на пне, когда ты пойдешь за ягодами. Во-первых, безумно боюсь, что ты не вернешься, так с ягодами и останешься в лесу. Во-вторых, безумно хочу, чтобы ты вообще не ходила за ягодами, ибо их найдешь в другом, т. е. во мне.

Мое душевное состояние мало чем отличается сейчас от того состояния, когда я стоял перед отходящим поездом на Белорусском вокзале 25 января 57-го года. Плохо сплю, вижу какие-то кошмары, порою боюсь нарушить самые святые законы Будды. И думаю, когда же увижу мою единственную Богиню? Ох, как тяжело!!!

Насчет моего устройства: 5 февраля заполнил анкету, написал автобиографию и заявление на имя директора Института востоковедения АН. Еще нет утверждения, т. е. формальности (приказа). Несколько раз был в тибетском фонде, где материала — море разливанное. В 1933 —34-м годах, во время ликвидации монастырей в Монголии, сотрудники АН привезли целиком тибетскую библиотеку тридцати шести крупных монастырей. До сих пор никто к этому материалу не притрагивался. Очевидно, мне суждено стать хозяином единственного в Европе тибетского фонда такого объема. Мы найдем там весь материал по йогизму.

Дали абонемент в библиотеку АН и ЛГУ; напиши список литературы, про который ты говорила мне.

Ленинград… Я его понял только теперь. Ах, до чего же он красив! Получился такой контраст с Москвой… Здесь почти в два раза меньше народу, поэтому нет той надоедливой толпы, что в Москве. Нашел тебе черный материал (тафту), скоро куплю полметра и отправлю тебе.

Пока. Целую тебя, моя богиня, много-много раз.

Твой Биди.

Моя хорошая, умная, дорогая Наташенька!

(Продолжение)

Насколько я помню, в прошлом письме мы остановились на Восьмеричном Пути, который является основой буддийской морали. Но в буддийской морали «на первом месте стоят правильные взгляды». То, что мы делаем, отражает то, что мы думаем. «Неправильные действия происходят от неправильных взглядов», и поэтому буддисты особенно углубленно изучают философию. Я также серьезное внимание обращаю на философию. «По большей части мы не представляем себе, что элементы (нашей жизни — любовь, страсти, наслаждение, счастье и т. д. — Б. Д.) обратятся в прах, когда наступит смерть, и поэтому мы цепляемся за индивидуальность (за элементы нашей жизни — Б. Д.)». Чтобы устранить неправильные взгляды, необходимо правильное знание… Правильное стремление есть результат правильного видения. «Это — стремление к отречению; надежда на жизнь в любви со всеми; стремление к подлинной человечности» (см.: Suttavibhanga). Отказавшись от идеи обособленности, ищущий трудится ради целого. Решение должно быть действительным, согласно махаяне, в которой ищущий говорит: «Я должен нести бремя всех созданий» (Vajradvaja Sutta).

«Стремления должны быть превращены в действия». Они должны найти выражение: 1) в правильной речи, 2) в правильной деятельности и 3) в правильной жизни. «Воздерживаться от лжи, воздерживаться от злословия, воздерживаться от грубых выражений, воздерживаться от легкомысленного разговора — называется правильной речью».

«Правильное действие — это неэгоистическое действие. Будда не верит в обрядность, молитву и ритуал, в заклинания и жертвоприношения. „Лучше поклониться человеку, утвердившемуся в дхарме, чем сто лет поклоняться Агни“. Когда однажды некий брахман сказал ему, что омовение в реке Бахуке смывает с грешника его грех, Будда возразил: „Бахука и Адхика не могут смыть с глупца его грех, сколько бы он ни омывался… Ни одна река не может очистить вершащего зло, коварного человека, совершившего преступление. Для чистых всегда стоит святой месяц Пхаггу. Для чистых всегда постоянный пост. Для человека с добрыми деяниями — это вечный обет. Купайся здесь, именно здесь, о брахман, будь добр ко всем существам. …Если ты не берешь того, что тебе дается, будучи твердым в своем самоотречении, — что ты приобрел бы, если бы пошел к Гае? Для тебя любая вода — Гая“» (Laksminarsu. Essence of Buddhism. P. 230).

«He суеверные обряды, — говорит Ашока, — но доброта к слугам и подчиненным, уважение к тем, кто заслуживает уважения; самообладание, соединенное с добротой в обращении с живыми существами, — эти и подобные добродетельные деяния поистине и есть обряды, которые должны выполняться повсюду. „Благочестивые правила имеют мало значения, а размышление превосходно“ (см.: Asoka. Pillar Edict, VII). Будда не объявлял открыто войны обрядности своего времени, но старался вложить нравственное содержание в ее формы и таким образом подорвать ее (см.: Silacara. Discourses of Gotama, the Buddha. Vol. I. P. 41). „Гнев, опьянение, обман, зависть — все это представляет собой нечистоту, а вовсе не употребление мясной пищи. Ни воздержание, ни хождение обнаженными, ни бритье головы, ни грубая одежда, ни приношения Жрецам, ни жертвы богам не очистят человека, несвободного от заблуждений“».

Как я писал в предыдущем письме, Будда был против почитания безобразного и отталкивающего, воплощенного в некоторых болезненных типах аскетизма (йогизма — Б. Д.) По этому поводу он Рассуждает отрицательно и проповедует кротость. «Буддизм настаивает на чистоте мотивов и смирении в жизни». Существует шесть парамит, о которых будем говорить особо. «Среди парамит — совершенств, помогающих нам достигнуть нирваны, важное место занимает шила. (Наверно, ты слышала о панча шиле, это модное явление в современном политическом мире; оно происходит из буддизма — Б. Д.) Различие между шилой (нравственностью) и даной (милосердием) есть различие между пассивной и активной добродетелью. Шила есть соблюдение таких правил, как отказ от насилия; дана требует активного самопожертвования и помощи нуждающимся в ней. Это — жизнь для блага и пользы всех существ (например, в „Милинде…“ говорится о доктрине, согласно которой человек может передавать свои заслуги другому, вместо того чтобы хранить их для себя). Идеальный характер милосердия выявляется в истории Сюань-цзана (китайского святого эпохи Тан — Б. Д.), который, когда пираты собирались принести его в жертву богине Дурге, подумал: „О, если бы мне вернуться и вновь родиться на земле, чтобы я мог научить и обратить этих людей и побудить их упражняться в совершении добра и в отказе от злых дел, чтобы распространяя по лицу земли благодеяния дхармы, они дали покой всему миру“».

«Правильное действие ведет к правильной жизни, свободной от лжи и обмана, мошенничества и интриг. Если до сих пор речь шла, главным образом о поведении, то теперь обращается внимание и на внутреннее очищение. Цель всех стараний состоит в том, чтобы устранить причины печали. Для этого нужно субъективное очищение. Последние три ступени (Восьмеричного Пути — Б. Д.) — правильное усилие, правильное мышление и правильное спокойствие — касаются именно этого».