Сергей Нечаев - Барклай-де-Толли

А тем временем П. И. Багратион оказался в критическом положении. Да, он получил приказ императора идти через Минск к Витебску, но маршал Даву успел взять Минск и отрезал Багратиону путь на северо-восток. С юга наперерез ему шел Жером Бонапарт, который должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й Западной армии у Несвижа. Корпус Даву — без двух дивизий, выделенных против армии Барклая-де-Толли — насчитывал 40 тысяч человек, у Жерома в трех его корпусах было 70 тысяч человек. Багратион же имел не более 49 тысяч человек.

«Куда ни сунусь, везде неприятель, — писал Багратион генералу Ермолову. — Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель… Минск занят… и Пинск занят» [136. С. 87].

Поэтому князь вынужден был идти через Слуцк и Бобруйск на Могилев, но и там, после сражения под Салтановкой 11 (23) июля, он не смог прорваться на соединение с Барклаем-де-Толли и пошел к Смоленску кружным путем, через Мстиславль.

Михаил Богданович ничего этого не знал.

В день сражения под Салтановкой его армия прибыла к Витебску, и там генерал расположил свою главную квартиру.

У М. И. Богдановича читаем:

«Барклай-де-Толли, введенный в заблуждение слухами о занятии князем Багратионом Могилева, не только считал соединение обеих армий совершенно обеспеченным, но даже писал смоленскому губернатору, что он вместе с Багратионом перейдет к наступательным действиям» [19. С. 191–192].

Письмо это было им написано 11 (23) июля. В тот момент Михаил Богданович не имел точных сведений о численности наполеоновской армии и просто хотел успокоить нервничавших при приближении французов смолян. Когда же обнаружилось, что князь Багратион не успел занять Могилев, Барклай-де-Толли решился остановиться на время у Витебска, чтобы дождаться подвоза провианта из Велижа, а потом идти навстречу 2-й Западной армии через Бабиновичи к Сенно. В его планы входило переправиться через Двину и встать в Орше, закрывая дорогу на Смоленск и максимально приближаясь к армии князя Багратиона.

Но очень скоро планы Барклая-де-Толли изменились. Е. В. Анисимов по этому поводу пишет:

«Двигаться дальше, на Оршу, как поначалу объявил в своем письме к Багратиону Барклай, главнокомандующий 1-й армией отказался. Войска, пройдя форсированным маршем по тяжелой дороге, были истомлены до предела, нужен был отдых хотя бы на один день. К тому же солдатам не хватало провианта, и его начали брать силой у местного населения» [5. С. 517].

А может, это известия о движении Наполеона к Витебску заставили Барклая-де-Толли отказаться от намеченного движения на юг?

Как утверждает Анисимов, «в тот момент Барклаю показалось, что позиция под Витебском весьма удобна для сражения» [5. С. 517].

Нужно было только дождаться подхода армии князя Багратиона. Однако…

«Генерал Ермолов, которому была совершенно известна эта местность, доказал, с обычной ему пылкостью, главнокомандующему опасность боя с превосходным в числе неприятелем на позиции пересеченной, весьма затруднявшей движения войск. Барклай, оценив основательность его представлений, отвечал, что он прикажет отвести войска назад» [19. С. 192].

А вот какую оценку событий дает Карл фон Клаузевиц:

«Под Витебском действительно намеревались дождаться Багратиона, который, как предполагали, находился в направлении на Оршу, и в случае необходимости имелось в виду даже принять здесь сражение. Эта мысль являлась в высшей степени нелепой, и мы назвали бы ее безумной, если бы спокойный Барклай был способен на нечто подобное. Русская армия, не считая казаков, насчитывала приблизительно 75 000 человек. Двести тысяч неприятеля могли каждую минуту подойти и атаковать ее. По самой скромной оценке, силы противника достигали 150 000. Если бы позиция русских оказалась обойденной с левого фланга, а это можно было наперед предсказать с математической точностью, то для них почти не оставалось никакого отступления и армия не только была бы отброшена от дороги на Москву, но и оказалась бы под угрозой полной гибели» [66. С. 45–46].

Тем временем, 12 (24) июля, Наполеон находился в 60 километрах от Витебска.

13 (25) июля, рано поутру, Барклай-де-Толли отрядил к местечку Островно (примерно в 25 километрах к западу от Витебска) графа А. И. Остермана-Толстого с его 4-м корпусом, одной драгунской бригадой, двумя гусарскими полками и ротой конной артиллерии для «задержания неприятеля и выиграния времени», то есть для того, чтобы сколь можно дольше сдерживать французский авангард и дать время корпусу генерала Д. С. Дохтурова присоединиться к армии.

У Островно граф Остерман-Толстой столкнулся с основными силами французского авангарда под командованием маршала Мюрата. Разгорелся встречный бой, который продолжался весь день. К вечеру на подмогу Мюрату подошла пехотная дивизия генерала Дельзона, и граф, понеся значительные потери, был вынужден отойти к Витебску.

В ночь с 13 на 14 июля Барклай-де-Толли послал вперед генерала П. П. Коновницына с 3-й пехотной дивизией и кирасирской дивизией из кавалерийского корпуса генерала Ф. П. Уварова, дабы сменить графа Остермана-Толстого. В свою очередь, к Мюрату подоспел корпус Эжена Богарне, и с утра сражение возобновилось.

Примерно в два часа пополудни к задействованным в сражении французским войскам прибыл Наполеон, взяв командование на себя. Он повел дело так, что примерно к трем часам дня французы опрокинули русских, отход которых едва не обратился в бегство.

К вечеру французы вплотную приблизились к Витебску, но, утомленные боем, остановились для передышки и разведки.

Совершенно очевидно, что Наполеону просто необходимо было генеральное сражение.

Близкий к нему в то время генерал Арман де Коленкур рассказывает:

«Император, который так желал сражения, пускал в ход всю свою энергию и весь свой гений, чтобы ускорить движение. Он добивался сражения и тем больше мечтал о нем, что, по слухам, в Витебске находился император Александр. Сражение под Островно… <���…> было достаточно кровопролитным и окончилось в нашу пользу, но это был не больше как арьергардный бой, при котором неприятель, по существу, добился желательного для него результата, ибо он задержал наше движение, принудил нас занять позиции и, следовательно, остановил нас на несколько часов.

Русских отбросили к Лучесе, маленькой речке, впадающей в Двину, недалеко от Витебска. Ночью было ускорено движение всех корпусов и всех артиллерийских резервов; были пущены в ход все средства в надежде, что завтра или самое позднее послезавтра состоится генеральное сражение — предмет всех желаний и упований императора. Его Величество часть ночи оставался на лошади, подгоняя и ускоряя движение воинских частей и ободряя войска, которые были полны воинственного пыла. Неаполитанский король уверял, что все маневры неприятеля указывают на подготовку к сражению. Император и вся армия слишком сильно желали этого сражения и поэтому тешили себя надеждой, что великий результат близок» [68. С. 110].