Астольф Кюстин - Россия в 1839 году

Северные пустыни покрываются статуями и барельефами…— Ср. сходное впечатление от тогдашнего Петербурга русского старожила: «Двое маршалов — перед Казанским собором; велико, и пространно, и пустынно» (А. И. Тургенев — Н. И. Тургеневу, 12/24 августа 1839г., Петербург — РО ИРЛИ. Ф. 309.№706. Л. 22). О Казанском соборе и установленных перед ним статуях Кутузова и Барклая де Толли см. примеч. к наст. тому.

Византий — первоначальное название Константинополя.

…в том, чтобы, худо ли, хорошо ли, подражать другим народам…— Мысль о способности к подражанию как одной из центральных черт русского национального характера,— непременный атрибут французских «отчетов» о путешествии в Россию конца XVIII — начала XIXвв.: ср., например, в «Путешествии в Сибирь» Шаппа д'Отроша (1768): «У русских воображение обнаружить почти так же трудно, как и гений, зато они наделены исключительной способностью к подражанию» (Voyage. P. 1175). B «Секретных записках о России» (1800) Ш.Ф.-Ф. Массона: «Русский характер, сказал кто-то, состоит в том, что у русских нет никакого характера, но зато есть восхитительная способность усваивать себе характер других наций. <���…> Русский дворянин, единственный представитель русской нации, которого можно встретить за границей и с каким можно свести знакомство у него на родине, кажется, создан нарочно для того, чтобы усваивать себе взгляды, нравы, повадки и языки других народов. Он способен быть легкомыслен, как французский щеголь прежних лет, музыкален, как итальянец, рассудителен, как немец, оригинален, как англичанин, низок, как раб, и горд, как республиканец. Он способен менять вкусы и характер так же легко, как и моды, и эта гибкость органов и ума есть бесспорно его отличительная черта» (Voyage. P. 1187), или в «Десяти годах в изгнании» г-жи де Сталь: «Гибкость их природы делает русских способными подражать во всем другим народам. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими…» (Россия. С. 30); сходные мысли высказывает и Ансело (см.: Ancelot. P.231–232). Больше того, если Ж.Ж. Руссо в «Общественном договоре» (кн. 2, гл. 8) утверждал, что подражательность лишит русских силы и приведет Россию к утрате самостоятельности не только культурной, но и политической, некоторые авторы видели в подражательности залог грядущей мощи России: «Русским предстоит многое копировать, многому учиться. Им незачем заниматься изобретениями, ибо гораздо больше пользы доставят им подражания; они поступают очень верно, когда призывают к себе иностранцев, с которых берут пример и у которых перенимают новые для себя обыкновения. Лишь овладев всеми сокровищами, какими богаты соседние страны, Россия сможет заняться отделкой и усовершенствованием деталей» (Фабер Г.-Т. Безделки. Прогулки праздного наблюдателя по Санкт-Петербургу//Новое литературное обозрение. 1994.№4. с. З). Подчас сами русские соглашались с подобными определениями и даже гордились ими (см. в дневнике Гагерна его беседу с воспитателем цесаревича генералом Кавелиным, заверявшим гостей, что главный талант русской нации — «гений подражания» — Россия. С. 686). Однако авторы антикюстиновских брошюр были иного мнения; Лабенский указывал на то, что подражание — не прерогатива русских: греки подражали египтянам, римляне — грекам, французы — понемногу всем европейским нациям: «Отнимите у французской цивилизации то, что она заимствовала у греков и римлян (начиная с языка), отнимите у нее то, что она почерпнула у арабов, испанцев, итальянцев, немцев и англичан,— и посмотрите, к чему сведутся собственные ее изобретения» (Labinski. Р.59–60).

Ледяной дворец был воздвигнут зимой 1740г. между Адмиралтейством и Зимним дворцом по приказу не Елизаветы, а Анны Иоанновны, для потешного праздника — женитьбы шута императрицы, князя М. А. Голицына, на калмычке Бужениновой.

…не испытывали один к другому ни малейшей приязни.— Можно полагать, что Николай I, внешне чтивший память «нашего ангела» Александра Павловича и увековечивший эту память в Александрийской колонне, испытывал к нему более сложные и не всегда благодарные чувства. Об этом, впрочем, можно судить только по косвенным данным. См., напр., фразу Бенкендорфа в разговоре с П.А. Вяземским: «Я сказал императору, что ваши ошибки были ошибками, свойственными всем нам, всему нашему поколению, которое прежнее царствование ввело в заблуждение», приведенную в письме Вяземского к жене от 12 апреля 1830г. (Звенья. М., 1936. Т. 6. С. 234).

…более немец, нежели русский.— Русской среди предков Николая I была лишь прабабка Анна Петровна, дочь Петра I и мать Петра III, все остальные были уроженцы немецких княжеств (впрочем, ходили слухи, что Екатерина родила Павла не от Петра III, а от графа Салтыкова, или вообще родила мертвого ребенка, которого подменили крестьянским сыном).

Император беспрестанно путешествует…— Эту страсть с неодобрением отмечали французские дипломаты; Барант 12 ноября 1837г. доносил тогдашнему главе кабинета графу Моле: «Страна не имеет от этого <���стремительных переездов> императора) никакой пользы. Огромные траты обременяют бюджет, и без того неспособный удовлетворить все нужды. Никто, даже среди представителей образованного сословия, не видит у этих путешествий иной причины, кроме настоятельной потребности в новых впечатлениях и физической деятельности.Его главной страстью была армия, за что он и получил прозвище Король-Сержант.»

…Петербург создавали люди богатые…— К аналогичному выводу прежде Кюстина пришел Г.-Т. Фабер: «Повсюду заметно, что в Петербурге все клонится к удовлетворению нужд одного-единственного класса — класса богачей. Это совершенно естественно: в северной столице раньше других обосновались люди с большими состояниями, родовитые помещики, придворные. Первыми поселились в Петербурге помещики и их крепостные. Однако поскольку последних в расчет не брали, для них в городе ничего не строили» (Фабер Г.-Т. Безделки…//Новое литературное обозрение. 1993№4. С. 358).

Борьба — это школа Провидения.— Примечание Кюстина к изданию 1854г. «Это следует отнести к полудиким народам, которые России, кажется, призвана включить в свою политическую сферу, дабы привить им зачатки цивилизации».

…было бы весьма предусмотрительно… поставлять русским топливо… Тогда бы северяне меньше жалели о солнце.— Намек на опасность завоевательных войн, которые Россия начнет вести, повинуясь извечной тяге северных народов на юг.

…составляют едва треть от общего населения города.— Цифры, возможно, восходящие к Шницлеру, который, со ссылкой на русские газеты, пишет, что в 1828г. в Петербурге проживало всего 422 166 душ, из них 297 445 мужчин, а в 1833г.— соответственно 445 135 и 291 290 (Schnitzler. P.284). Еще ближе к утверждению Кюстина те цифры, которые приведены в отчете санкт-петербургского обер-полицмейстера за 1838 год; согласно этому документу, в Петербурге на 333 669 мужчин приходилось всего 136051 женщина (Северная пчела, 5 января 1839г.).