Бернар Виоле - Жерар Депардьё

По словам Жессюа, такой подход к ремеслу актера, весьма близкий к методам, применяемым в Актерской студии (знаменитой американской школе театрального искусства), далеко не свойствен французским актерам, прошедшим чаще всего школу комедии дель арте. «Жерар же обладал невероятной способностью проникать вглубь своих персонажей, находить источник вдохновения в самом себе, через собственный опыт и переживания. Это очень личностный подход к профессии. Именно это и объясняет, почему Жерар — один из самых одаренных людей, которых мне только приходилось встречать».

Для Жессюа эта встреча оказалась краткой: он сам признается, что обожает актеров, но не общается с ними. Почему? Да именно поэтому: «Если я слишком хорошо их узнаю или если они почувствуют безграничное восхищение с моей стороны, сюрприза не получится». Но на всем протяжении длительного периода съемок его отношения с актером не избежали легкого налета восхищения, в чем он честно сознается: «С первого же кадра он показал себя таким мощным, таким пленительным, что я не посмел направлять его, как следовало бы, и это привело к нескольким промахам». Но были и поразительные моменты, например, во время съемок сцены, которая разворачивалась на кладбище. «Я предупреждал о священном характере этого места. И тут произошло нечто вроде вызова, брошенного смерти, когда я оказался на дне могилы! Я орал не переставая, просто бесновался. Жерар выпил лишнего, и все закончилось невероятным базаром. Такое бывает после похорон…»

Хотя игру Депардьё признали безупречной и даже «завораживающей», фильм «Собаки» встретил противоречивые отклики. Причиной тому была тема набирающего силу расизма, подчеркнутая Жессюа, к которой Депардьё тоже был неравнодушен. Был ли режиссер не прав в том, что оказался прав слишком рано? Возможно. В кино тогда задавали тон американские фильмы про поборников справедливости в стиле Чарлза Бронсона. «Забегать вперед плохо потому, что люди могут оказаться не готовы к восприятию идеи, которую ты хочешь до них донести, — размышляет сегодня Жессюа. — Это опаснее всего. В нашем обществе процветает лицемерие. Мы не хотим ничего видеть, пока однажды это не свалится нам на голову».

Любители кино и многие кинокритики подпали под обаяние Депардьё в следующем году, когда на экраны вышел «Сахар». Режиссером фильма был Жак Руффио, уже снимавший Депардьё в картине «Семь смертей по рецепту»; в сценарии, написанном им совместно с Жоржем Коншоном, говорилось об отношениях между финансовым чиновником Адрианом Куртуа (Карме) и аферистом Раулем (Депардьё), который очень убедительно посоветовал тому вложить все состояние жены в акции сахарной компании, что привело к разорению. Вплоть до того момента, когда мошенник Рауль, из дружеского участия к своей жертве, берется спасти ее, помогая вернуть вложенные деньги…

Фильм — искрометная карикатура на нравы биржевиков — стал большим успехом для Депардьё, который смиренно уверял, будто согласился на эту роль, только чтобы вновь поработать с Жаном Карме, своим другом и партнером по нескольким картинам. «Я уже давно собирался поработать в паре с Карме, — объяснял он. — Иногда, во время съемок, он говорил мне со смутной тревогой (он всегда тревожен): “Ты понимаешь, что я тебе в отцы гожусь? — Ну да, и что?” Мне было интересно наблюдать это соотношение силы и слабости между ним и мной». Не заходя так далеко, Жан Карме сказал, что ему тоже нравилось взаимопонимание с младшим партнером, определив их отношения простой фразой: «Мы с Жераром оба родом из центральной Франции, да и наш деревенский уклон способствовал возникновению братства…»

В фильме «Непостоянная Рози» [32] Другой перевод — «Рози-ураган». (Прим. ред.) Депардьё сыграл отношения совершенно иного рода: там он перевоплотился в Рауля Ламарра, наивного бывшего боксера-заику, влюбившегося в чемпионку по боям без правил (Фейт Минтон). По собственному признанию актера, у него остались только приятные воспоминания о работе со съемочной группой, возглавляемой Марио Моничелли, мастером итальянской комедии. Это побудило его продлить пребывание на Апеннинах и сняться в картине «Пробка» — комедии, построенной на реакциях автомобилистов, застрявших в чудовищной пробке. Сценарий, написанный Питером Берлингом и режиссером Луиджи Коменчини, покорил Депардьё той смесью фантазии и романтизма, секрет которой известен только итальянскому кино: «Итальянский кинематограф обладает чувством зрелища, когда нет ничего невозможного. А французское кино порой чересчур устремлено в себя и занимается самолюбованием…» Это лестное сравнение долго звучало музыкой для жюри Венецианского кинофестиваля, которое решило присудить французскому актеру «Золотого льва» летом 1997 года, а Моничелли настоял на том, чтобы вручить ему награду лично. Драгоценная статуэтка стала наградой не только за его недавние работы, но и за всю карьеру в кино. Вернее, как с юмором подчеркнул директор фестиваля Феличе Лаудадио, за «первый этап его карьеры»…

В «Пробке», построенной в виде ряда интермедий, собрались самые крупные звезды итальянского кино: Марчелло Мастроянни, Альберто Сорди и Уго Тоньяцци. «Играть вместе с ними было просто счастьем», — восторгался Депардьё.

Однако это счастье омрачала разлука с родными; Жерару все труднее было переживать отлучки из Франции. В интервью журналистам молодой отец семейства не скрывал своей тоски. Разлученный с женой и двумя детьми, он метался, точно лев в клетке: «Я больше не могу оставаться один в гостиничном номере. Для меня совершенно невозможно что-то там делать. За целый месяц я даже не распаковал чемоданы!»

Словно желая осуществить его мечту о менее напряженной профессиональной жизни, Бертран Блие вскоре пригласил его в новую картину — «Холодные закуски». Съемки, как сообщили Депардьё, будут проходить в пригородах Парижа, иначе говоря — практически рядом с Буживалем, можно будет ездить на мотоцикле. В отличие от предыдущих фильмов Блие, сценарий «Холодных закусок» создавался в процессе съемок. Выдуманные им персонажи — безработный, убийца и необычный полицейский, попадающие из одной передряги в другую на пути, усыпанном трупами, — были вовсе не подарком для актеров — Бернара Блие (отца режиссера), Жана Карме и Депардьё в роли Альфонса Трама, загнанного жизнью в ловушку города, холодного и жестокого. Не случайно действие фильма начинается на пустынном перроне пригородной станции метро. «Это замечательный персонаж, потому что о нем никто ничего не знает, и я в первую очередь, — рассказывает Блие. — Мы с Жераром и со всей съемочной группой стали задавать себе вопросы. Например, когда художник-оформитель стал расспрашивать меня о прошлом героя, поскольку о нем можно намекнуть через декорации, мы так и не придумали, чем этот тип мог заниматься… У Депардьё не было никакой точки опоры, вот почему эту роль было так трудно сыграть… Тогда он выстроил свою роль, отталкиваясь от каких-то деталей: дверь не закрывал, плащ не снимал. В конце концов, мизансцена сложилась на ходу». И, надо добавить, на площадке утвердился непринужденный настрой. «Мы целыми днями валялись от смеха, — вспоминает Блие. — С парнями всегда проще работать. Как только появляется актриса, то даже если испытываешь к ней глубокую привязанность, всё сразу становится сложнее, кое-какие анекдоты при ней не расскажешь…» И все же Кароль Буке, исполнявшая главную женскую роль, тоже не забыла о дурачествах своих партнеров, над которыми веселилась от души. Снимали сцену, когда она в лодке с Депардьё на горном озере: «Жерар валял дурака, и мы хохотали, хохотали! Я смеялась до слез, хотя должна была играть Смерть. Бертран Блие на берегу ничего не понимал и крыл нас последними словами».