Коллектив авторов - Встречи со Сталиным

Последние годы партия и правительство доверили мне, рядовому летчику, большую почетную работу — руководить Главным управлением Гражданского воздушного флота. По роду моей работы, в порядке, так сказать, официальном, мне часто приходится встречаться с руководителями партии и правительства, с товарищем Сталиным. За последние полтора года я неоднократно видел товарища Сталина на различных заседаниях, совещаниях, приемах в Кремле. Каждая из этих встреч навсегда запечатлелась в моей памяти. О каждой из них можно рассказывать очень много, со всеми деталями и особенностями, присущими тому или иному дню. Но в числе незабываемых встреч с товарищем Сталиным особое место занимают первые встречи.

B 1929.году я, летчик военной авиации, был послан в Москву, на курсы усовершенствования командного состава при Военно-воздушной академии РККА имени Жуковского. Вместе с другими слушателями Академии мне выпало счастье участвовать в Октябрьском параде. Вот тогда-то я впервые увидел товарища Сталина.

Это было во время церемониального марша. Мы шли в рядах по Красной площади, строго соблюдая равнение. На левом крыле мавзолея, окруженный своими соратниками, стоял товарищ Сталин. Тот, кто когда-нибудь участвовал в параде, знает, что идущему в строю смотреть по сторонам трудно. Мы могли всматриваться в находящихся на трибуне мавзолея лишь в те короткие секунды, когда наш ряд равнялся с мавзолеем. Сейчас я даже затрудняюсь сказать, что в тот раз действительно видел товарища Сталина. Во всяком случае после парада мы немало спорили о том, где стоял товарищ Сталин: справа или слева от микрофона, рядом с Ворошиловым или Молотовым. Каждый доказывал, что он прав. В результате долгих споров никто из нас не смог доказать, что действительно ясно видел товарища Сталина. Но у всех нас, и в частности у меня, осталось радостное ощущение, что в тот момент, когда мы проходили мимо мавзолея, товарищ Сталин там был.

В феврале 1934 года в далеком Чукотском мире затонул раздавленный льдами пароход «Челюскин». На льдину высадилось 104 человека. Партия и правительство мобилизовали все силы для того, чтобы спасти их. На Север двинулись спасательные партии, ледоколы, пароходы; полетели самолеты, В числе других летчиков: на помощь челюскинцам правительственная комиссия направила и меня. Как известно, операция увенчалась полным успехом. Все челюскинцы были спасены советскими летчиками и доставлены на материк. Вместе с ними возвращались с Севера и пилоты, принимавшие участие в спасательной экспедиции.

Челюскинцев и летчиков очень тронула встреча во Владивостоке. Я забился куда-то на корму, чтобы справиться с волнением. Мы сами не понимали, что сделали в Арктике. На всем пути от Владивостока до Москвы страна давала нам знать о себе, о том, с каким живым, напряженным интересом весь мир, и в первую очередь весь Союз, следил за полетом наших машин, за всеми малейшими эпизодами борьбы под Ванкаремом. Где бы ни останавливался наш поезд, даже на глухих полустанках, мы слышали голос страны. И чем ближе к Москве, тем все сильнее, громче звучали приветствия родины. Они не смолкали; ни на миг. Привыкнув к тишине и безмолвию Арктики, я был сперва оглушен, подавлен всем виденным и слышанным.

Когда мы подъезжали к Москве, в поезде кто-то из встречавших нас сказал, что челюскинцы и летчики увидят товарища Сталина. Трудно передать, какое волнение охватило всех при этом известии. С огромным, вполне понятным нетерпением каждый ждал прибытия в столицу. И вот, наконец, мы в Москве! Прямо с вокзала под непрекращающимся дождем цветов и листовок нас повезли на Красную площадь. Мы стояли внизу, у мавзолея Ленина, гул приветственных возгласов перекатывался по обширной площади, полной народа.

Очень хорошо я помню наступившую вдруг тишину, вся площадь как-то притихла. Вместе со всеми я взглянул влево. К мавзолею приближалась группа людей, среди них был товарищ Сталин, в военной фуражке, в сапогах, в плаще. Он шел улыбаясь. Вся площадь аплодировала, кричала «ура».

Где-то запели «Интернационал», и все подхватили этот гимн. Товарищ Сталин подошел к нашей группе и поздоровался со всеми летчиками. Этого никто из нас не ожидал, и мы даже растерялись немного.

Затем нас пригласили на трибуну. Завязалась беседа. Товарищ Сталин спросил меня о том, как работается на Севере, какая там обстановка для полетов, как мы летали в лагерь. Его интересовали бытовые мелочи из жизни челюскинцев на льдине, взаимоотношения в лагере после того, как заболевший начальник экспедиции О. Ю. Шмидт был вывезен на материк. Стараясь не занимать долго внимания товарища Сталина, я кратко ответил на все вопросы.

Мимо мавзолея шла демонстрация трудящихся Москвы. Где-то недалеко от трибуны в числе других родственников участников экспедиции находилась моя старушка-мать. Я пытался найти ее в толпе и узнать, чем она занята. Товарищ Сталин заметил мои усилия и, улыбнувшись, спросил:

— Кого вы так зорко ищете?

Помявшись, я ответил:

— Там где-то должна быть моя старушка, и я ее никак не могу увидеть.

Иосиф Виссарионович засмеялся и сказал:

— Пойдите, найдите и позовите ее сюда.

Мать, однако, я не нашел. Бедную старушку куда-то оттеснили. Тем временем демонстрация кончилась. Я снова поднялся на трибуну и слушал, как товарищ Сталин разговаривал с другими летчиками. Вдруг он обратился ко мне и спросил:

— Как же это так: у вас на всех снимках есть борода, а сейчас вы бритый?

Действительно, когда газеты давали снимки летчиков, спасавших челюскинцев, то они поместили портрет, на котором я был изображен с бородой. Это был старый снимок, относившийся к тому времени, когда я впервые попал на Север. По обычаю всех арктических новичков я отпустил бороду. Вернувшись из Арктики в Красноярск, я случайно увидел себя в зеркале и обомлел. Борода и усы были безобразного рыжего цвета. На Севере нам приходилось курить махорку, иногда сухой чай, кору деревьев. Едкий, густой дым пропитал бороду и окрасил ее в жуткий цвет. Я срочно побрился и с: той поры бороды не носил. B распоряжении же московских газет был только этот снимок.

Вечером того же дня в Кремле был устроен прием, в честь челюскинцев и летчиков. На этом приеме товарищ Сталин выступил с речью, в которой говорил о мужестве и отваге советских людей. Он говорил, что Герои Советского Союза проявили то безумство храбрых, которому поют славу. Но одной храбрости мало. К храбрости нужно добавить организованность, ту организованность, которую проявили челюскинцы на льдине. Соединение храбрости и организованности делает нас непобедимыми.