Василий Ардаматский - Две дороги

За три дня до Нового года Дружиловские получили письменное приглашение польского посла почтить своим присутствием вечер по случаю встречи нового, 1921 года.

Все было обставлено с дешевым шиком. Посольство сняло зал офицерского клуба. Играл оркестр. Посол с супругой встречали гостей в вестибюле. Мальчик и девочка, одетые в польские национальные костюмы, дарили гостям по цветку. Девочка, вручив цветок, делала книксен, а мальчик щелкал каблуками и отдавал честь, прикладывая руку к белой конфедератке... Без четверти двенадцать появились официанты с подносами и стали обносить гостей шампанским. Ровно в полночь жена посла — высокая седеющая красивая шатенка — пожелала гостям в новом году большого счастья, оркестр грянул польский гимн.

Посол обратился к гостям с краткой речью. Он предложил забыть на этот вечер, что жизнь, в общем-то, достаточно сложна, и быть просто людьми, собравшимися с единственной целью — провести новогоднюю ночь среди друзей.

Раздались звуки шопеновского вальса, толпа расступилась к стенам, и посол с супругой открыли танцы. Они кружились легко, слаженно, гости смотрели на них, но никто не решался последовать их примеру. Провальсировав целый круг, посол и его жена остановились; она, улыбаясь, поманила к себе эстонского дипломата, а ее муж направился к Юле. Когда посол попросил разрешения пригласить его жену, Дружиловский растерялся, пробормотал нелепое «извольте» и подтолкнул Юлу. Посол низко поклонился, она медленно положила ему руку на плечо и, гордо закинув голову, послушно и плавно вошла в вальс.

Постепенно круг заполнился танцующими. Но Дружиловский, впервые попавший на такой раут, чувствовал себя все-таки скованно. Первый вальс окончился, Юла стояла неподалеку, оживленно болтая по-французски с эстонским дипломатом. Ничего не скажешь, в бордовом бархатном платье с большим вырезом она выглядела эффектно.

Ляхницкий видел, что его протеже не в своей тарелке, и не отходил от него.

— Вы чего, дружок, тушуетесь? Здесь не боги, ой не боги. Видите господина с рыжей толстухой?.. — шептал он Дружиловскому в самое ухо. — Это оптовый торговец сливочным маслом. Жулик, каких свет не видел. Но депутат парламента и друг министра просвещения. Говорят, жена министра к нему благосклонна. А вот и она со своим благоверным. Хороша, слов нет, и, наверно, раза в два моложе муженька, так что вполне возможно, что ее бриллианты из сливочного масла. — Грузное тело Ляхницкого колыхнулось в тихом смехе.

— А вон тот свирепый генерал — эстонский военный министр. До мозга костей немецкая штучка. Там он учился, туда и теперь смотрит. Он с нашим Пилсудским каждую зиму охотится в Беловежской Пуще, они знакомы по Германии... Смешно: войны в глаза не видел, а весь в орденах.

...Видите, с нашим послом разговаривает красотка? Она непременная гостья на всех раутах. Если кому нужно провести через верхи выгодное дело, идут к ней, оставляют в передней пухлый пакетик — и дело в шляпе.

...А вон тот белобрысый, крупный — посол Латвии. Не дай бог заговорить с ним о разведении свиней, не отвяжется до рассвета. Его ферма в Латвии поставляет бекон в Англию, так что он на своих свиньях едет к большому богатству.

Дружиловский молча и жадно впитывал в себя эту информацию, и она безотчетно успокаивала его, придавала уверенности, он уже не чувствовал себя потерянным среди этих фраков, смокингов и бальных платьев. Вот уж действительно не боги... Вдруг он схватил Ляхницкого под руку — через весь зал, с обаятельной улыбкой, к ним направлялся эстонский издатель, тот самый всемогущий господин Вейлер. Дружиловский затаил дыхание...

— С Новым годом, уважаемые коллеги! — весело сказал издатель и пожал обоим руки. — На вашем приеме, как всегда, обилие красавиц и недостаток крепких напитков. Не собираетесь потом восполнить недостающее? Готов сопутствовать.

— Увы, нам это неудобно, — вздохнул Ляхницкий.

— Тогда пойду искать, кому удобно, — рассмеялся издатель и проследовал дальше, большой, пышущий здоровьем, ни от кого не зависимый.

— Что вы замерли? — захохотал Ляхницкий. — Забудьте, все давно в полном порядке.

Официанты стали разносить коньяк в маленьких рюмочках и крохотные, величиной с пятачок, сандвичи.

Ляхницкий с Дружиловский выпили коньяку, съели по сандвичу и посмеялись бережливости посла.

Послышалось надрывное польское танго, и они увидели Юлу. Она вышла танцевать с эстонцем, снова вызывая всеобщее внимание. Дружиловский начал крутить аккуратно причесанной головой в поисках подходящей партнерши, а Ляхницкий снова рассмеялся:

— Пригласите вон ту, в серебристом платье, она жена издателя...

В это время к ним подошел секретарь посольства:

— Господа, вас просит посол.

Он провел их через узкую лестницу в большую комнату с плотными гардинами на окнах, небольшими удобными креслами и столами, затянутыми зеленым сукном. За одним из них сидели посол и военный атташе полковник Богуславский.

Когда посол танцевал с Юлой, ловкий, подтянутый, с розовым лицом, он казался еще вполне крепким мужчиной. Сейчас, вблизи, Дружиловский видел склеротический румянец на его бритых щеках, под глубоко запавшими глазами — вспухшие белые мешки. Черные усы были явно покрашены. Дружиловский остановился перед ним, маленький, стройный, затянутый в смокинг, с красивым, старательно ухоженным и напудренным лицом. Сдвинув каблуки, он слегка склонил напомаженную голову — на уроках офицерского этикета это называлось бальным поклоном.

— Садитесь, панове, — посол указал на кресла желтой, с распухшими суставами рукой.

Они сели.

— Почувствовав под руками зеленое сукно, вы, наверное, хотели бы начать игру, — сказал посол полковнику Богуславскому и повернулся к Дружиловскому: — Ваша супруга танцует великолепно.

Тот благодарно, с независимой улыбкой склонил голову.

— Веселье весельем, — продолжал посол, — но я решил воспользоваться тем, что вы здесь все вместе, и оторвать вас на несколько минут в связи с делом, которое не терпит отлагательств. И заодно лучше познакомиться с вами... — посол посмотрел на Дружиловского сквозь толстые очки. — Как вы себя чувствуете в нашей дружной семье?

— Очень хорошо, — ответил тот и улыбнулся, приоткрыв под усиками ровные белые зубы.

— Это естественно, — любезно кивнул посол. — Полковник Богуславский говорил, что в ваших жилах есть польская кровь. Прислушивайтесь почаще к ее голосу, и все будет хорошо.

Дружиловский с очень серьезным лицом согласно наклонил голову.

— А мы, в свою очередь, очень рассчитываем на вас... — продолжал посол. — Обстановка такова, что мы обязаны напрячь все свои силы, забыть о личном и помнить только об интересах нашей милой Польши. Готовы ли вы к этому? Скажите откровенно и честно.