Василий Ардаматский - Две дороги

Во главе нового правительства становится Кимон Георгиев — человек в прошлом военный, не скрывавший своих антигерманских настроений и высказывавшийся за установление дипломатических отношений с Советским Союзом. Но царь прекрасно знал, что новый премьер один ничего радикального не сделает, у него не хватит на это ни опыта, ни характера.

Заимов, раньше других поняв, что союз вовлечен в грязную политическую игру, не имеющую ничего общего с идеями переворота, открыто говорит об этом в союзе. За это Дамян Велчев сразу после переворота убирает его из Софии. Ему объявляют приказ о назначении на пост начальника военного гарнизона в городе Шумене. Заимов знал, что стоит за приказом, но был даже рад возможности вернуться к солдатам, к конкретному воинскому делу. Кто знает, может, там он сможет начать все сначала.

Надежды оказались наивными — он уже не мог отделить себя от жизни, которая была за пределами военного гарнизона. В провинциальном городе, где все на виду, он с еще большей ясностью, чем в Софии, увидел, что переворот ничего не дал людям.

В Шумене царил бешеный полицейский произвол, город жил в непроходящем страхе, сотни арестованных заполняли несколько городских зданий. Заимову было известно, что в стране не прекращается охота на коммунистов, но то, что он увидел в Шумене, вызвало у него глубокое возмущение. Он попробовал вмешаться и повторить то, что ему удалось десять лет назад в Сливене, где он спас большую группу коммунистов. Но на этот раз он ничего сделать не смог, его немедленно объявили «защитником коммунистов». Всполошилась охранка, В Софии решают, что оставлять Заимова начальником довольно крупного гарнизона попросту опасно. Его отзывают в Софию, здесь он, по крайней мере, на глазах у охранки.

В столице Заимов наблюдает завершение грязной политической игры. Правительство раздирали бесконечные споры о том, как осуществлять программу «национального возрождения страны», декларированную переворотом. А в это время государственный аппарат, не тронутый переворотом, густо нашпигованный пронемецкими чиновниками, прямыми немецкими агентами и верными слугами болгарской буржуазии, делал все, чтобы окончательно дискредитировать идеи переворота. С особым усердием подрывалась идея сближения с Советским Союзом. Здесь в выборе средств не стеснялись. Заимов убедился в этом в первые же дни после своего возвращения в Софию. Он зашел в аптеку купить немецкое лекарство от головной боли, но владелец аптеки сказал, что закупки лекарств в Германии в связи с новым курсом правительства прекратились, а в России такого лекарства, конечно, нет. В тот же день без особого труда он выяснил, что закупки лекарств никто не прекращал.

«Закрытые» буржуазные политические партии продолжали действовать, и они тоже умело распространяли слухи о неминуемом и полном крахе экономики страны, если она лишится связей на Западе и заменит их связями на Востоке, откуда, мол, можно заимствовать только разруху и нищету. Для подтверждения этого крупная болгарская буржуазия делала все (ради этого она шла даже на большие убытки), дезорганизуя в стране торговлю, а значит, и экономику. Ради будущих барышей ей было наплевать на страдания своего народа.

Установление дипломатических отношений с Советским Союзом вылилось в чисто формальный акт. Открытое в Софии советское посольство было поставлено в условия, в которых вести нормальную работу оно не могло. Болгарские торговые фирмы демонстративно уклонялись от переговоров с советскими представителями.

За всем этим стояли опытные гитлеровские режиссеры, и недостатка в них не было. В Софию мчались из Германии бесчисленные советники. Если верить газетам, они приезжали то с визитом протокольного характера, то с целью получения объективной информации, то просто так, проездом, по пути в Турцию. Гитлеровское посольство, используя свои старые связи с крупной болгарской буржуазией, окрыляло ее надеждой, что в самом скором времени все вернется на круги своя. Гитлеровцы знали, что говорили, потому что верили, что послушный им царь Борис, который неизменно принимал их советы к руководству, сделает все, чтобы свести на нет последствия переворота.

Заимова мучило ощущение бессилия. Военный союз на глазах распадался, раскол в нем стал еще острее и глубже. Это было результатом хода событий и тактики царя, который через верных ему военных вел обработку наиболее опасных деятелей союза. Еще были живы наиболее близкие Заимову Найденов и Данчев, но он с глубоким огорчением наблюдал, что даже между ними согласия уже не было. Данчев, правда, свою позицию как будто не изменил и даже стал еще решительней, а вот Найденов, который раньше иногда пугал своей смелостью и горячностью, теперь был пассивен и не верил в сколько-нибудь реальные возможности союза. Между тем делался вид, будто царь и новое правительство считают союз не только не враждебной себе организацией, а даже опорой в решении больших государственных дел.

Заимов не без удивления обнаружил это на заседании союза, в котором участвовал военный министр Златев. Министр заявил, что он приехал посоветоваться с деятелями Военного союза, чье мнение крайне важно и правительству, и царю. Он доверительно признался, что монарх обеспокоен непрочностью нынешнего правительства — оно не имеет ощутимой поддержки у армии, у населения и у не потерявших влияния политических партий.

— Вы представляете здесь армию, — говорил министр. — Посоветуйте, что следует сделать, чтобы армия стала опорой власти.

Вспыхнул ожесточенный спор. Весь давний разлад выплеснулся наружу. По всей вероятности, военный министр именно этого и добивался — выяснить, что среди деятелей Военного союза по-прежнему согласия нет.

Затем министр дает разговору новое направление — к чему бесплодные раздоры, не лучше ли создать коалиционное военное правительство, объединяющее представителей всех точек зрения? Это тоже был хитрый ход, чтобы выяснить, насколько глубоки расхождения среди военных и не могут ли они однажды объединиться? Для выяснения этого предложена самая сладкая приманка — власть.

И снова возникает ожесточенный спор, по ходу которого министр мог точно установить меру принципиальности каждого оратора, выяснить, кто из них готов обменять свои убеждения на власть и кто неподкупен. Министр ждет выступления полковника Заимова — царь особо интересуется его позицией.

Заимов заявляет ясно и бескомпромиссно — он против военного правительства, потому что это означало бы военную диктатуру, которую страна не поддержит. Тем более что недавний военный переворот не оправдал надежд народа.

Министр знает, Заимов всегда тверд в своих убеждениях, и, слушая его, делает вывод, что возможность сделки с ним кого-либо из тех, кто рвется к власти, исключена.