В. Болховитинов - Столетов

И вот, наконец, посетители появились в аллеях Кремлевского сада, В день открытия на выставке была только «избранная публика», — ведь за билет брали по пять рублей «с каждой персоны». Эта цена была, конечно, недоступна для большинства москвичей.

В следующие четыре дня на выставке было тоже малолюдно. В эти дни цена за вход на выставку была равна одному рублю. Но Обществу любителей естествознания удалось добиться удешевления цены билетов.

И вот на выставку хлынул народ. «Даже ненастные дни не удерживают москвичей, — писал один из журналистов в своих заметках о выставке. — На выставку теперь тронулись и Таганка с Солянкой, и Самотека с Божедомкой, и Плющиха, и Пресня».

На выставку отправлялись на целый день, как на загородную прогулку. Обедали и ужинали там же, в выставочных ресторанах. Публика победней запасалась провизией из дому. «В руках у дам узелки, из которых иногда выглядывает кусок пирога», — писал обозреватель выставки.

Павильоны выставки постоянно были полны зрителями.

С интересом рассматривала публика разнообразные растения, размещенные в павильонах ботаники и садоводства, в отделе зоологии знакомилась с представителями животного мира России, подолгу простаивала в павильоне охоты, разглядывая рыболовные снасти, капканы и ружья различных систем

В отделе печати имелась настоящая типография, притом работающая. Посетители могли ознакомиться с рождением печатного слова от самого момента набора до выхода готовой страницы.

Много интересного было и в техническом отделе, помещавшемся в манеже и в соседнем с ним павильоне. Шлифовальные, токарные, строгальные — самые разнообразные станки разместились под огромным сводом Экзерцирсхауза, как тогда называли манеж.

Все эти станки работали. Их приводили в движение три большие паровые машины, установленные за стенами манежа и вращавшие трансмиссии, которые были протянуты под потолком огромного здания. Мастера знакомили публику с приемами работы на демонстрируемых станках.

Всегда было много народа и на железнодорожной станции, выстроенной позади Василия Блаженного. На этой станции были настоящие вагоны и паровозы.

Богаты были морской и военный отделы; там можно было увидеть и много видов оружия, вплоть до громадных по тому времени девятидюймовых орудий, и навигационные приборы, и приборы разведки.

Гордостью морского отдела был знаменитый ботик Петра I, специально прибуксированный из Петербурга на выставку.

Одним из лучших был отдел прикладной физики.

Много удивительных экспонатов собрали павильоны физики и фотографии. В одном из павильонов посетители видели маленький, но тем не менее действующий, как настоящий, газовый завод.

Очень богат был раздел гальванопластики. Якоби, создатель этой отрасли техники, прислал туда гальванопластические изделия, сделанные им самим.

Устроители отдела раздобыли самые разнообразные телеграфные аппараты, начиная от первого в мире аппарата Шиллинга и кончая скоростными буквопечатающими аппаратами.

Много интересных русских изобретений было в отделе прикладной физики.

Русский изобретатель Езучевский выставил самопишущие метеорологические приборы, действующие с помощью электричества. Внимание привлекали и большие башенные электрические часы.

С любопытством и удивлением толпились посетители у необычайной швейной машины — она приводилась в движение электрическим мотором. Электромотор питался от батареи электрических аккумуляторов. Этот экспонат представил Владимир Николаевич Чиколев, один из самых деятельных участников и организаторов выставки. Электрифицированная машинка Чиколева была первым в мире электрическим приводом к станку. В наше время электрический привод получил самое широкое применение в промышленности. Он изгнал из цехов современных фабрик путаницу ремней и трансмиссий.

Вся московская печать на протяжении трех месяцев была заполнена сообщениями о выставке.

Физический отдел выставки стал своеобразным клубом для московских ученых. На вечерних собраниях в физическом павильоне собирались члены общества и приезжие посетители «с целью совместного обсуждения выставленных предметов и ближайшего друг с другом ознакомления всех участников физического отделения Политехнической выставки». «Эти беседы наши, вспоминал физик Я. И. Вейнберг, — продолжались во все время выставки, и всякий из участвующих и по сие время с удовольствием припоминает это трудное, но в высшей степени приятное время.

Уже в павильоне началась уборка вещей, уже там по вечерам бывало и холодно и сыро, но тем не менее беседы наши продолжались ежедневно почти за полночь».

Душой вечерних собраний был профессор Технического училища Алексей Сергеевич Владимирский.

На этих собраниях вначале бывал и Столетов. Но вскоре после открытия выставки у него появилось столько дел, что уже не было времени для ее посещения.

В самый разгар выставки Александр Григорьевич узнал, что ректору предоставляют новую квартиру. Он стал хлопотать о том, чтобы освобождающуюся квартиру ректора отдали под физическую лабораторию. Хлопоты увенчались успехом, — несколько комнат в старой ректорской квартире были отданы Столетову. Небольшой дом, где она помещалась, стоит и сейчас в университетском дворе, позади старого здания университета.

Ректорский дом имел большую историю. Это был один из немногих домов, уцелевших во время пожара 1812 года. Среди живших в этом доме было много известных людей. Там жил знаменитый артист Сандунов. В тридцатых годах XIX века в этом доме у редактора журнала «Телескоп» Н. И. Надеждина квартировал его сотрудник — Виссарион Григорьевич Белинский. Этому дому довелось стать местом, где в 1872 году началась новая глава в истории русской физики.

Довольный Александр Григорьевич вместе со своими учениками поднимается на второй этаж ректорского флигеля.

В квартире ректора следы отъезда: валяются клочки бумаг, на стенах яркие синие овалы от висевших здесь портретов.

Придется порядком поработать, чтобы создать в отвоеванном с трудом помещении лабораторию. Ведь это просто квартира — место, приспособленное к тому, чтобы в нем жили люди. Нужно сделать его удобным для работы физиков. Плохо и то, что это второй этаж, — здесь сильнее сказываются и толчки, вызываемые проезжающими по улице экипажами, и сотрясения от шагов находящихся в комнате людей. Квартира к тому же маловата. Но все это в общем не так уж страшно, все-таки помещение есть, все-таки лабораторию создать можно.

Вместе с добровольными помощниками из числа студентов Александр Григорьевич начинает налаживать лабораторное хозяйство: расставляет столы, переносит из физического кабинета приборы, сделанные им вместе с Шиллером, устанавливает кронштейны на стенах, монтирует установки для физического практикума.