Георгий Чернявский - Лев Троцкий

Судя по рассказам Л. Д. Троцкого своей второй жене Н. И. Седовой и по сохранившимся семейным фотографиям, Давид Бронштейн был высоким, худощавым человеком. Достаточно взглянуть ему в глаза, чтобы убедиться в его самоуверенности, решимости добиться своего. Он чувствовал себя «в своей тарелке» в любом обществе, хотя был малограмотным, и внимательно слушал жену, которая, запинаясь, читала ему газетные новости. [16] Serge V, Sedova Trotsky N. The Life and Death of Leon Trotsky. New York: Basic Books, Inc. Publishers, 1975. P. 8.

Лева был пятым ребенком в семье, за ним последовали еще трое. Однако четверо детей Анны и Давида умерли в младенчестве. Вырастить удалось, кроме самого Левы, старшего брата Александра (он родился в 1870 году), старшую сестру Елизавету (появившуюся на свет в 1875 году) и младшую сестру Ольгу (она родилась в 1883 году). Александр приобретет профессию агронома. Он не будет принимать участия в политике, но во время «большого террора» подвергнется аресту и в апреле 1938 года будет расстрелян. Елизавета выйдет замуж за одесского медика (она станет носить фамилию мужа Мейльман) и сама приобретет профессию зубного врача. Елизавета скончается в начале 1924 года. [17] Bronstein V. Stalin and Trotsky’s Relatives in Russia. — In: The Trotsky Reappraisal. Edinburgth University Press, 1992. P. 8. Старшие брат и сестра на протяжении всей жизни сохранят теплые чувства к младшему брату, но решительно откажутся следовать его революционному примеру. Младшая же сестра Ольга, окончив Высшие женские курсы, вслед за братом активно включится в революционное движение. К ее судьбе мы еще вернемся.

Мать Льва часто болела, и это наложило отпечаток на ее характер. Она была раздражительна и часто несправедливо относилась к детям. Родители нередко ссорились. Но Анна была трудолюбивой и энергичной хозяйкой. Во время частых отъездов мужа по коммерческим делам она управлялась и с домом, и с делами имения. Скончалась она в 1910 году. Отец прожил дольше. Во время Гражданской войны он, как «сельский помещик и эксплуататор», лишился нажитого имения. Он подвергался преследованиям и красными в качестве «буржуя», и белыми как еврей, да еще и отец самого Троцкого. В конце концов Давид то пешком, то подсобным транспортом добрался до Москвы, но в семье сына не остался, а устроился на государственную мельницу под городом, где проработал пару лет и в 1922 году скончался от сыпного тифа. [18] Материалы Дома-музея Л. Д. Троцкого в Койоакане (г. Мехико) (далее: Материалы Музея Троцкого); Троцкий Л. Моя жизнь: Опыт автобиографии. Берлин: Гранит, 1930. Т. 1. С. 35–37. Как раз в этот момент Троцкий участвовал в IV Конгрессе Коммунистического интернационала и буквально на несколько минут заглянул в дом, где отца готовили к похоронам. Сын не разрешил похоронить Давида на еврейском кладбище. Могилу вырыли во дворе дома, где он жил до дня смерти. [19] Недава Й. Вечный комиссар. Книгоиздательство «Москва — Иерусалим», 1989. С. 43.

Раннее детство Лёвы походило на первые годы жизни подавляющего большинства детей из сравнительно зажиточных крестьянских семей. В автобиографической книге, к которой я буду неоднократно обращаться, Лев Троцкий так описывал общую картину своих ранних лет: «Мое детство не было детством голода и холода. Ко времени моего рождения родительская семья уже знала достаток. Но это был суровый достаток людей, поднимавшихся из нужды вверх и не желающих останавливаться на полдороге. Все мускулы были напряжены, все помыслы направлены на труд и накопление. В этом обиходе детям доставалось скромное место. Мы не знали нужды, но мы не знали и щедростей жизни, ее ласк». [20] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 17.

Воспоминания писались в первый год после выдворения Троцкого из СССР. Это — почти уникальный источник, позволяющий воспроизвести его раннее детство. Однако еще одним косвенно мемуарным источником является книга американского журналиста Макса Истмена, который побывал в Советской России в начале 1920-х годов, сблизился с Троцким, записывал его воспоминания, а также воспоминания членов его семьи и других лиц. Затем Истмен выпустил книгу о юности Троцкого. [21] В предисловии к работе Истмен писал о своем восхищении большевистскими лидерами. «Я решил создать портрет одной из этих личностей. Я избрал Троцкого, потому что он показался мне наиболее универсально одаренным человеком в мире сегодня. Нет никого более живого, более интересующегося во всем интересами человечества. Если мы хотим понять, как Троцкий стал большевиком, мы должны иметь какое-то человеческое понимание, в чем заключается большевизм» (Eastman М. Leon Trotsky: The Portrait of a Youth. New York: Greenberg Publishers, Inc., 1926. P. V). В Архиве (Библиотека Лилли) Университета штата Индиана (США) хранится фонд М. Истмена, в котором имеется ряд записанных им и присланных ему подлинников мемуарных свидетельств о детстве и юности Троцкого (Indiana University, Lilly Library, Max Eastman Archive). Как рассказывал ему Троцкий, он родился в глиняном доме из пяти тесных и темных комнат, с низкими потолками, под соломенной крышей. Во время дождей крыша протекала. Особенно запомнились огромная печь и вечно лежавший на ней кот. [22] Eastman M. Op. cit. P. 1. Позже, однако, был построен более презентабельный двухэтажный каменный дом. [23] Слово. 1998. 20 ноября.

Магазинные игрушки считались в семье экономных Бронштейнов непозволительной роскошью. Не случайно в памяти Левы сохранились только две покупные игрушки, которые однажды привезла мать из Харькова, куда подчас ездила на врачебные осмотры: бумажная лошадка и мяч. Вместе с сестрами Лева играл с самодельными куклами. Однажды «наш машинист» Иван Васильевич Гребень (речь шла об операторе мельницы) вырезал и склеил картонный вагон, который доставил ребенку немалую радость. Отправлявшиеся в Елисаветград или Николаев родственники подчас спрашивали ребенка, что ему привезти, и он просил лошадку или цветные карандаши, а позже книжки и коньки. Об обещаниях родные забывали, и мальчик поначалу томился разочарованием, но со временем привык, что к обещаниям и вообще к словам людей, в том числе близких, надо относиться критически.

Впрочем, Троцкий преувеличил в воспоминаниях скудость «материального обеспечения» своего детства. То ли он сам, то ли его родные рассказывали Истмену, что старшие брат и сестра научили его читать и давали ему книжки с картинками. Летом приезжал из Одессы дядя Моисей Филиппович Шпенцер, человек образованный, позже занимавшийся издательским бизнесом [24] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 59. (о нем мы еще вспомним), который обратил внимание на мальчика с яркими голубыми глазами и прекрасной памятью. Он стал помогать ему учиться грамоте.

Печатное слово производило на ребенка магическое впечатление. В восемь лет он «основал собственный журнал», нарисовав для него цветную обложку и заполнив несколько страничек собственными сочинениями. С неменьшим усердием Лева с семи лет помогал отцу вести конторские книги и заниматься бухгалтерией, в чем скоро оказался сильнее самого Давида.