Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь…

Когда он пел, было страшно за него: он делал это с таким напряжением, что казалось – либо у него вот-вот порвутся голосовые связки, либо разорвется сердце. Понемногу мое напряжение ослабло, я начала вслушиваться в содержание его песен, и мне стало ясно, что перед нами – поэт-гражданин, честный художник, выразитель народных тревог…

Концерт закончился, публика разошлась, а организаторы концерта начали приглашать Высоцкого в дегустационный зал завода, чтобы он, так сказать, ознакомился с продукцией предприятия. Но Высоцкий вежливо, но решительно отказался. Подарив мне как единственной женщине среди присутствовавших все цветы, которые ему вручили после концерта, он попрощался со всеми и уехал…»

В Киеве Высоцкий работал на два фронта: и в спектаклях участвовал, и концерты успевал давать. С 9 по 24 сентябряон умудрился выступить в двух десятках (!) различных учреждений: в Институте электросварки имени Патона и ДК СКБ имени Антонова ( 14-го), Институте электродинамики и Институте кибернетики ( 15-го), зональном НИИП ( 16-го), заводе «Арсенал» ( 17-го), заводе «Ленинская кузница», Институте физики АН УССР и Институте ботаники АН УССР (все – 18-го), ВИСПе ( 19-го), НИИ РЭ ( 20-го) и др. Во вторник, 21 сентября, Высоцкий выступил сразу в четырех местах, среди которых был и домостроительный комбинат № 3. Рассказывает Л. Куперштейн: «Пронесся слух, что Высоцкий дал в Киеве несколько концертов на предприятиях. А через несколько дней мой зять, придя с работы, сказал, что есть возможность организовать концерт Высоцкого, но, к сожалению, нет зала.

Я тогда работал в ДСК № 3, и мне удалось договориться о концерте в нашем клубе. За полтора часа до начала концерта я поехал на машине начальника в гостиницу «Украина», где остановился Высоцкий. В вестибюле меня должны были ждать, но там никого не оказалось.

10, 15 минут – никто не выходит. Смотрю на часы, начинаю волноваться, представив себе полный зал людей, ожидающих концерта. Наконец не выдерживаю, подхожу к портье, спрашиваю, где остановился Высоцкий.

– Не знаю, – последовал короткий ответ, – никаких справок не даю.

Я взмолился в отчаянии, объяснил положение. Портье поверил, смягчился, написал на клочке бумаги номер, и я помчался наверх. Вижу – идет навстречу худенький, невзрачного вида паренек лет 25, не более, с полотенцем через плечо.

– Простите, вы не знаете, где здесь номер такой-то? – обратился я к нему.

– А вы, наверное, из ДСК-3, за мной? – огорошил он меня встречным вопросом.

Я обомлел. По кинофильмам Высоцкий представлялся мне совершенно другим. От радости я только молча кивнул головой, недоверчиво пялясь на него.

– Идемте, – коротко сказал он.

Мы вошли в просторную в комнату, где сидели двое молодых мужчин.

– Знаете, ребята, – обратился к ним Высоцкий, – у меня уже два дня вертится в голове приличная мелодия, должна получиться хорошая вещица. – Он взял в руки гитару, уселся в кресло и вполголоса запел, вставляя отдельные фразы вперемежку с чем-то вроде «ля-ля-ля».

В тревоге я посмотрел на часы: до начала концерта оставалось 40 минут, а нам ехать далеко. Владимир перехватил мой взгляд.

– Ничего, успеем. – И проворно начал одеваться.

В этот момент вошли те двое, кого я безуспешно дожидался в вестибюле, и с ходу пригласили Высоцкого в машину.

– Э, нет, – тотчас вмешался я. – С меня довольно волнений. Мне поручено лично доставить вас, и я очень прошу вас ехать со мной. Машина – у подъезда.

Владимир улыбнулся и кивнул. За 5 минут до начала обеденного перерыва мы вошли в клуб.

Зал был переполнен. Несмотря на то что на контроле стояли лучшие наши спортсмены, многие прошли «зайцем».

– Представьте меня, пожалуйста, – тихо сказал Владимир, оставшись у входной двери.

Я вышел на сцену и сумел только взволнованно промолвить:

– У нас в гостях Владимир Высоцкий!

Буря оваций встретила эти слова и взлетевшего на сцену худощавого смеющегося паренька в черном свитере, с гитарой.

Это был необыкновенный концерт. Взволнованный горячим приемом, Высоцкий, фотографируемый со всех сторон, подробно рассказал о своем театре, о творческом пути. Посреди рассказа он вдруг расхохотался и попросил:

– Товарищи фотографы! Снимите, пожалуйста, вид из окна. Мы ведь больше никогда такого не увидим.

Действительно, с обеих сторон клуба, у огромных распахнутых окон стояли подъемные краны, на стрелах которых расположились рабочие, не попавшие в зал.

А потом Высоцкий пел. С воодушевлением, с подъемом. Было очень много новых песен.

Наконец он запел «Парус». Мы уже знали, что этой песней он всегда заканчивает свои выступления. И точно. Сколько ему ни аплодировали, ни скандировали, он только улыбался, кланялся, прижимая руки к сердцу.

Зрители расходились, спешили отработать лишний час, проведенный на концерте. А мы с Высоцким, двое его приятелей и несколько сотрудников комбината собрались в кабинете начальника, где был накрыт стол. За столом Владимир был весел, шутил. А когда мы пожаловались, что далеко не все желающие попали на концерт, и рассказали, с каким трудом удалось сдержать натиск рвавшихся без билетов в битком набитый зал клуба, Высоцкий сказал:

– Знаете что? Давайте организуем еще один, вечерний концерт. Мне здесь понравилось выступать. Я чувствую аудиторию.

Он вытащил блокнотик, просмотрел записи и нашел «окно».

– Дата подходит?

– Конечно.

– Договорились. Начало в 7 часов вечера. Ехать за мной не надо, хватит волнений (лукавый взгляд в мою сторону). Привезут друзья. Буду точно.

…Публика вечернего концерта (он состоялся на следующий день – 22 сентября. – Ф. Р. ) несколько отличалась от рабочей аудитории дневного: было много начальства, много нарядных женщин, в зале царила приподнятая праздничная атмосфера.

На этот раз Владимир почти не говорил. Он пел много и хорошо, но мне показалось, без того молодого задора и брызжущего веселья, которым он так поразил нас в первый раз.

Из задних рядов кто-то выкрикнул:

– Спойте «А на кладбище…»(имелась в виду популярная тогда песенка Михаила Ножкина «А на кладбище все спокойненко…»).

Высоцкий улыбнулся и мягко промолвил:

– Я чужих песен, как правило, не пою. Но если вам так нравятся песни о покойниках, спою свою на эту тему.

И запел чудесную песенку «Покойнички». Концерт продолжался около двух часов без перерыва и закончился опять «Парусом».

После ужина в узком кругу он сам предложил нам еще спеть. Тогда я услышал впервые «Баньку по-белому», «Баньку по-черному»и несколько других, не исполнявшихся на концертах песен. Засиделись мы до двух часов ночи. Долго беседовали. Подарили Высоцкому множество фотографий, запечатлевших его дневной концерт, а он, не оставшись в долгу, подарил нам свои фотографии с автографами…»