Сергей Волков - Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.

* * *

Большевики выпустили из Александровского училища всех — мне, по крайней мере, не известны случаи расстрелов и убийств тогда; но побои и издевательства были.

Однако уже на следующий день начались аресты среди участников, а потом и расстрелы.

Тогда начали разъезжаться; некоторая часть пробралась на Дон, в Ростов и Новочеркасск, и положила начало Добровольческой армии. Около того же времени состоялись «красные похороны» «героев октябрьской революции» — хоронили около двух тысяч человек; были митинги, речи.

Погибших юнкеров, студентов, офицеров, гимназистов и кадет хоронили на Братском кладбище; хоронили в простых гробах; венки из ели; шел дождь…

Забросали их елками, Замесили их грязью..

…И знаю, что эти люди боролись во имя, быть может, неопределенных, но светлых, высоких идей; что они первые поняли, что такое большевики и что с ними нужно бороться насмерть; что в душах своих эти люди носили Бога.

…Между тем все чаще и чаще заходили в «Дрезден» вооруженные солдаты, а рабочие стали выбрасывать из гостиницы всех частных жильцов, захватывая их помещения. Вскоре очередь дошла и до военных организаций — за исключением нашего Союза, с которым все же Совет считался. В один прекрасный день гостиницу «Дрезден» объявили реквизированной, навезли телефонов, пулеметов, много разного оружия. Видно было, что здание превращается в некий штаб. О чем думало в те дни Временное правительство и командующий московскими войсками полковник Рябцев — не знаю. Тогда же появилось в гостинице множество евреев и евреек, занявших в третьем этаже несколько комнат, и в первый же день по их водворении, — если только память мне не изменяет, — стала выходить «Правда», в которой сразу, на первой же странице, появился призыв к избиению офицеров и буржуев, причем генералы Алексеев, Корнилов и все остальные объявлялись изменниками народа. Я никак не могла понять, что же, наконец, происходит, как Временное правительство позволяет издавать такую газету. Когда я передала ее нашим солдатам, все члены комитета [86] Речь идет о комитете «Союза бежавших из плена», созданном солдатами, бывшими в плену, для облегчения участи пленных. М. А. Нестерович, также бывшая в плену, пользовалась большим уважением среди солдат и имела значительное влияние на комитет, с помощью которого переправляла офицеров в белые формирования. были в сборе. Кроме того, было несколько солдат из нашей команды, с винтовками. Солдаты решили разгромить преступную редакцию. Я, конечно, не старалась их удерживать, напротив, советовала не медлить. Солдаты побежали наверх.

Не прошло и пяти минут, как раздался страшный шум: ломалась мебель, рвались газеты, а по лестнице сыпались члены редакции, крича: «Товарищи, разбой». Помню, как Крылов бил какого‑то еврея на лестнице, приговаривая: «Это за Алексеева, это за Корнилова, от русских солдат…»

Видя, что делается, я позвонила по телефону в нашу команду, в то время расположенную в цирке Соломонского, прося о помощи: комитет наш, несомненно, подвергался опасности. Вскоре, действительно, явились вооруженные солдаты из Совета. К этому времени наша команда, успев совершить все, что полагалось, спокойно сидела в комитете, где находилась тогда графиня В. Бобринская. Советская солдатня и рабочие вошли к нам и, не говоря ни слова никому из членов комитета, подошли ко мне и к графине Бобринской и заявили, что мы арестованы. Я насмешливо удивилась: «Не может быть!» А члены комитета тут же взяли в руки винтовки, обступили меня и графиню Бобринскую и потребовали немедленного удаления вооруженных рабочих. В ту же минуту явилась наша подмога, человек двадцать вооруженных винтовками комитетских. Начались пререкания. «Мы должны увести арестованных», — заявил один из рабочих, указывая на меня и на графиню. «Разойдись, сволочь этакая, — крикнул Крылов, — перестреляем вас тут, как собак…» Рабочие убрались, но явился какой‑то латыш, член Совета, и потребовал, чтобы мы приказали команде разойтись. Но, поняв, что ссориться с нами не в их интересах, член Совета извинился предо мною, говоря, что никакого распоряжения арестовать меня Совет не давал. Так этот эпизод был ликвидирован.

Зато вечером, на заседании Совета, наш комитет обзывали «корниловской сволочью, старорежимниками, которых нужно разогнать», и т. д. Когда же член нашего Союза спросил, зачем реквизирована гостиница «Дрезден», то ему ответили, что Совет распоряжения не давал и о том, что туда оружие свозят, ничего не знал.

15 октября «Дрезден» был совсем захвачен рабочими и превращен в военный штаб. В Московском Совете все ночи напролет происходили заседания; к зданию Совета подкатывали грузовики, наполненные оружием, и доставлялись пулеметы. Отсюда оружие развозилось в разные части Москвы, особенно — в рабочие кварталы. Что же делал в эти дни полковник Рябцев?

* * *

20 октября у нас было тайное совещание, на нем присутствовало много офицеров. Мы решили потребовать для вооружения нашей команды 3000 винтовок и большое количество патронов. Официально это оружие предназначалось для нашей команды, конвоировавшей пленных на фабрики. Приказание на выдачу нам оружия мы получили из штаба. Председатель Крылов отправился с солдатами в арсенал; им заявили, что 21 утром можно прислать грузовик, и оружие будет выдано. Я довела об этом до сведения офицеров через корнета Нелюбовского, а сама отправилась в Белостоцкий госпиталь.

21 октября был послан грузовик и наряд солдат, с Крыловым и секретарем Союза Бутусовым. Все шло отлично, оружие погрузили. Но вдруг пришло заявление командующего войсками: оружия нам не выдавать. Почему полковник Рябцев изменил свое предыдущее решение, мы не могли узнать в штабе, а сам он отказался нас принять. Напрасно добивался комитет и того, чтобы быть принятым дежурным генералом. Никакие уговоры не подействовали. Между тем все ждали каких‑то событий, и в ожидании никто ничего не делал. Большевики, не встречая нигде препятствий, совсем спокойно подготовляли свое выступление. К счастью, мне удалось до этих событий устроить общежитие для солдат при комитете. Я все перевела на новое место, в Деловой Двор, где была снята квартира на два года у Второва. Я позаботилась и о кухарке для обедов. В день выступления большевиков в «Дрездене» находились только те из наших членов, которые умышленно задержались в гостинице для разведки, да еще оставалось кое‑что из обмундировки, которую не успели перевезти в новое помещение.