Леонид Гроссман - Достоевский

Висбаденские письма 1865 года — поразительный документ биографии Достоевского:

«…Рано утром мне объявили в отеле, что мне не приказано давать ни обеда, ни чаю, ни кофею…» «Продолжаю не обедать и живу утренним и вечерним чаем вот уже третий день — и странно: мне вовсе не так хочется есть. Скверно то, что меня притесняют и иногда отказывают в свечке по вечерам…»

В этих условиях Достоевский приступал к работе над своим величайшим созданием.

Тема голода и денег никогда еще не переживалась им с такой остротой. Впоследствии он определенно отмечает этот момент как зарождение «Преступления и наказания». В Висбадене в 1865 году он после проигрыша «выдумал «Преступление и наказание» и подумал завязать сношения с Катковым». Это следует понимать в том смысле, что идеи, издавна бродившие в его сознании, в критический момент денежного крушения дали какое-то новое сочетание и выдвинули на первый план замысел криминальной композиции.

Вот что Достоевский писал в сентябре 1865 года Каткову:

«Могу ли я надеяться поместить в вашем журнале «Русский вестник» мою повесть?…

Это психологический отчет одного преступления. Действие современное, в нынешнем году. Молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению, и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шаткости в понятиях, поддавшись некоторым странным, «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты… с тем, чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства — притязаний, грозящих ей гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству», чем уже, конечно, «загладится преступление», если только можно назвать преступлением этот поступок над старухой глухой, глупей, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете и которая через месяц, может быть, сама собою померла бы.

Несмотря на то, что подобные преступления ужасно трудно совершаются, то есть почти всегда до грубости выставляют наружу концы, улики и проч., и страшно много оставляют на долю случая, который всегда почти выдает виновника, ему совершенно случайным образом удается совершить свое предприятие и скоро и удачно.

Почти месяц он проводит после того до окончательной катастрофы. Никаких на него подозрений нет и не может быть. Тут-то и развертывается весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божия правда, земной закон берет свое, и он кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтоб хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям, чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли свое. Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить свое дело…»

Замысел великого романа сложился, как видим, к осени 1865 года с такой поразительной отчетливостью, что даже в кратком авторском письме он захватывает нас глубиной своей проблематики.

«Единый план «Ада» есть уже плод высокого гения», — писал Пушкин о творении Данте. Это же можно сказать и о приведенном письме Достоевского.

Прочитав этот гениальный план, где все катастрофично и все трагично, сдержанный и осторожный Катков немедленно высылает автору аванс в 300 рублей.

Всю осень Достоевский работает с предельным напряжением: «В конце ноября было много написано и готово; я все сжег… Новая форма, новый план меня увлек, и я начал сызнова». Но рискованный опыт удался. В феврале 1866 года Достоевский сообщает Врангелю:

«Недели две тому назад вышла первая часть моего романа в январской книге «Русского вестника». Называется «Преступление и наказание». Я уже слышал много восторженных отзывов. Там есть смелые и новые вещи».

Достоевский был прав. Впервые в русском романе действие и драма строились на экономическом кризисе эпохи, который вел к большим идейным конфликтам и личным катастрофам.

Когда Достоевский возвращается в Петербург из десятилетнего изгнания, пред ним совершенно изменившийся город с новым бытом и новыми социальными отношениями.

Распад феодального строя вел к новой общественной системе.

Драма Раскольникова возникает и развивается на фоне глубокого денежного кризиса 60-х годов. Журналы эпохи и, в частности, органы самого Достоевского не перестают писать об экономических трудностях послевоенного времени. В одной из первых книжек своего журнала Достоевский помещает большую статью Шиля: «Куда девались наши деньги?»

Торговый, промышленный и монетный кризис достиг особенного развития как раз в 1865 году, что сильно отразилось на делах самого Достоевского и даже вынудило его к полной ликвидации своей издательской деятельности. Журналы закрываются, общий кредит невероятно падает, правительство выпускает заем за займом, денежный рынок переполняется бумажными знаками, государственное казначейство «угнетено» дефицитом.

Таков был год, когда студенту Раскольникову сердобольные прохожие протягивали на улице копеечку, а титулярный советник Мармеладов создавал свой вариант народной поговорки: «Бедность не порок, но нищета, милостивый государь, нищета — порок-с…»

Для понимания всего хода мысли Раскольникова необходимо включить его «отточенную, как бритва, диалектику» в панические условия денежного кризиса 1865 года.

Все действие романа обусловлено в своих истоках проблемой денег. Один из персонажей романа прямо объясняет преступление Раскольникова экономическими причинами и, в частности, хозяйственным переворотом начала 60-х годов. На вопрос Лужина, «чем объяснить распущенность цивилизованной части нашего общества», толкающую на преступление, доктор Зосимов отвечает: «Перемен экономических много…» С первых же слов «Преступления и наказания» мы узнаем, что герой «задавлен бедностью», и первая же беседа его в романе происходит с ростовщицей на тему о грошовом закладе. Совершенно новый романический стиль возвещается бухгалтерским или дисконтерским языком этих необычных собеседований о процентных исчислениях и грошовых калькуляциях мелкой ссудной кассы («коли по гривне в месяц с рубля, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с» и прочее).

Таковы первые, как бы намеренно дребезжащие, ноты романа: нужда, безвыходность, убогая спекуляция, жалкое хищничество. Через несколько страниц Раскольников в беседе со служанкой формулирует свою мысль: «Что на копейки сделаешь?» — «А тебе бы сразу весь капитал?» Он странно посмотрел на нее: «Да, весь капитал», — твердо отвечал он, помолчав. И далее: «На пятаки-то что ж я сделаю?» Вскоре его основную мысль формулирует студент в бильярдной, переводя финансовую проблему в новый план — права на обладание денег для справедливого распределения народного богатства.