Леопольд Инфельд - Эварист Галуа (Избранник богов)

В самом деле, в своей «Некрологии» Шевалье приводит стихотворение, найденное, по его словам, в записках Галуа.

Тщетно искал я это стихотворение в бумагах Галуа.

Ниже я намерен вкратце остановиться на каждой главе, указав, какими воспользовался источниками и что в моем повествовании вымысел. Но, разумеется, даже и часть повествования (значительно большая), основанная на источниках или документах, содержит элемент драматизации, что почти всегда означает долю вымысла.

I. Короли и математики

Общая канва главы базируется на исторических материалах.

II. Бунт в Луи-ле-Гран

Существо главы представляет собой историю бунта в Луи-ле-Гран; имена, события, даты ее в точности соответствуют тем, что приведены в двухтомнике Дюпон-Феррье — научной книге, оснащенной множеством документов. Вымыслом являются лишь подробности, роль, сыгранная во время бунта Эваристом Галуа, и фигура Лавуайе.

III. «Я — действительно математик»

Приведенное здесь описание учебного процесса основано на документах, собранных и опубликованных Дюпюи. Все замечания преподавателей Галуа, приведенные в этой и последующих главах, — подлинники. Первое соприкосновение Эвариста с математикой; впечатление от книги Лежандра; быстрота, с которой Галуа прочел ее; уверенность, что он решил уравнение пятой степени; начало научной работы — все это соответствует тому, что сказано Огюстом Шевалье и напечатано в «Иллюстрированном журнале».

Выбросил Коши работу Галуа или потерял? Представляется невероятным, чтобы он мог потерять и ее и работу Абеля.

Галуа не выдержал вступительного экзамена в Политехническую школу. Однако приведенное здесь письмо, где Галуа сообщает об этом событии отцу, — вымысел.

IV. Гонения

Причины самоубийства Галуа-отца и беспорядки на похоронах описаны Дюпюи, узнавшим об этом от членов семьи Галуа. Мое описание не противоречит Дюпюи. Письмо отца Галуа вскрывает истинную причину самоубийства; само письмо — вымысел.

Сведения, послужившие основой для сцены на экзамене, взяты у Бертрана. Запустил ли Галуа губкой в голову экзаменатора? По преданию, да. Бертран с преданием не согласен. Я остался верным преданию; оно, по-моему, не противоречит истории жизни Галуа, его характеру.

Спор между Галуа и мосье Ришаром — вымысел. Но он объясняет внезапный переход мосье Ришара от восторженных отзывов к сдержанным. Быть может, он также объясняет, почему мосье Ришар, по всей видимости, не сыграл никакой роли в жизни Галуа по окончании Луи-ле-Гран.

V. Год революции

История с исключением Галуа из Нормальной школы соответствует действительности. Приведенные здесь и ниже документы — подлинники. Политические и исторические факты взяты из источников, самый важный из которых — книга Луи Блана. Все события, описанные здесь, — историческая правда. Роль Галуа, как и сцена в школе верховой езды, — вымысел. В школе действительно происходили еженедельные собрания Общества друзей народа. Они прекратились после 25 сентября 1831 года, когда национальная гвардия закрыла собрание.

В основу сцены, где Галуа находит доказательство теоремы Штурма, легли сведения, приведенные в очерке Бертрана.

VI. «За здоровье Луи-Филиппа»

До сцены на банкете исторические события снова базируются на источниках, а роль Галуа в них отчасти вымышлена. (Известно, например, что 21 декабря 1830 года он находился в Лувре.) Введение к работе Галуа «Об условиях разрешимости уравнений в радикалах» — подлинник, как и письмо в академию, где он настаивает, чтобы референты сообщили, потеряна рукопись или ее собираются опубликовать. Письмо приводится Бертраном. Лекция, прочитанная в книжной лавке Кейо, — подлинник. Она основывается на одной из посмертных записей Галуа.

На исторической арене Галуа появляется во время банкета в «Ванданж де Бургонь». Банкет и судебный процесс описаны в «Воспоминаниях» Дюма в «Газетт де Трибюно» и в «Газетт де Франс». Описание процесса почти полностью взято из этих источников.

Сцена между Жиске и Лавуайе, разумеется, вымышлена. Об ее отношении к судьбе Галуа будет сказано ниже.

VII. Сент-Пелажи

Основным источником для этой главы, для описания арестного дома и Сент-Пелажи послужил двухтомник писем Распая. Письма, приведенные в этой главе, достоверны. Однако при переводе они сильно сокращены. Их подлинный стиль так романтичен, что в дословном переводе некоторые выражения в наше время прозвучали бы нелепо.

Отзыв Пуассона о работе Галуа — подлинник (приведен у Бертрана). Подлинным является и публикуемое здесь впервые введение к двум работам Галуа, взятое из посмертных записок. Выдержка из «Газетт де Трибюно» с отчетом о втором судебном процессе — также подлинник.

VIII. Возвращенная свобода

На этой главе следует остановиться гораздо подробнее, чем на других. В ней содержатся новые догадки, которые я хочу обосновать.

Начнем с перечисления фактов, послуживших основанием для моих выводов:

1. В камеру Галуа влетела пуля. Этот факт, подробно описанный Распаем, сомнению не подлежит. В одном письме Распай также утверждает, что все заключенные знали, что пуля не случайна, и были возмущены, когда Галуа бросили в карцер.

2. В том же письме говорится, что с Галуа в тюрьме обращались особенно плохо: его запугивали, притесняли.

3. Из тюремных записей о Галуа явствует, что 16 марта 1832 года его перевели в лечебницу.

4. 25 мая Галуа написал Огюсту Шевалье полное отчаяния письмо, содержавшее ясные намеки на неудачную любовную историю. Это письмо (оно приводится в VIII главе) было напечатано Огюстом Шевалье в его «Некрологии».

5. 29 мая Галуа написал письмо двум друзьям — республиканцам, письмо всем республиканцам и свое научное завещание. Как первое, так и второе были напечатаны Шевалье в «Некрологии». Письмо друзьям-республиканцам озаглавлено так: «Письмо к Н.Л. и В.Д.».

Можно, мне кажется, отгадать, кому было написано письмо. На одной странице рукописи, отвергнутой Пуассоном, той самой, на которой Галуа накануне дуэли второпях написал знаменитое «У меня нет времени», находим четыре имени: V. Delaunay (В. Делонэ), N. Lebon (Н. Лебон), F. Gervais (Ф. Жерве), A. Chevalier (О. Шевалье).

Не нужно обладать чрезмерной проницательностью, чтобы заключить, что это имена людей, которым Галуа собирался писать в ту роковую ночь. Имена Н. Лебон и В. Делонэ соответствуют инициалам Н.Л. и В.Д. Разумно предположить, что Ф. Жерве был тем, кому Галуа написал письмо, адресованное всем республиканцам. И действительно, имена Делонэ и Лебона я нашел в «Газетт де Трибюно», где говорится, что это члены Общества друзей народа, принимавшие участие в республиканских судебных процессах. Ф. Жерве упоминается в «Большом универсальном словаре XIX века» Ларусса как видный республиканец, медик, на семь лет старше Галуа.