Людмила Жукова - Лодыгин

Сам Лодыгин скупо объяснял свой порыв так: «Окончание русско-японской войны заставило… предвидеть большие перемены и работы в морском и военном деле России», и он задумал вернуться на родину, «чтобы посвятить ей свой опыт, знания и изобретательность».

Для этого, кроме собственного желания и согласия супруги, нужны были еще и деньги, и тогда Лодыгин идет, с точки зрения «здравомыслящего» человека, на шаг, который снова затеняет его приоритет в изобретении лампы накаливания…

Патент на вольфрамовые лампы давно уговаривала его продать Американская всеобщая компания (в нее влилась недавно новая компания электроосвещения), которая иначе не имела возможности фабриковать металлические лампы в Соединенных Штатах, а угольные уже выходили у публики из моды. Этой суммы как раз бы хватило для возвращения в Россию, устройства на новом месте и даже для реализаций некоторых изобретений… В 1906 году он продал им этот патент.

…С 1900 года — времени выставки в Париже, где шумный успех имели лодыгинские лампы с вольфрамовой и молибденовой нитью, — Александр Николаевич почти нигде не экспонировал свои работы. В России гадали — жив ли?

В речи на общем собрании Русского технического общества в 1904 году В. И. Ковалевский, председатель VI отдела, говорил: «…участь наших изобретателей — участь горькая. Иностранцы нередко пытаются приписать себе наши изобретения (например, профессора Попова — беспроволочный телеграф), немало изобретений остаются забытыми, некоторые изобретатели, снискав себе громкое имя, нуждаются или нуждались в самом необходимом (Бепардос, Яблочков), другие ищут применения своих изобретений и знаний за границею (например, наши электротехники Доливо-Добровольский и покойный Лодыгин)».

Но Александр Николаевич был жив. До 60 лет он даже ни разу не болел серьезно. Моложавый, быстрый в движениях, остроумный, он появился в начале сентября 1907 года в собрании РТО и первый заразительно рассмеялся, узнав от изумленных товарищей-электриков, что его уж и похоронили и помянули…

Ну, молвой похороненные живут долго, как говорят в народе. И действительно, судьба хоть тут ему благоволила — у него было в запасе еще 16 лет. И сколько же он успел сделать!

Не с пустыми руками возвращался 60-летний Александр Николаевич Лодыгин на родину. Не два-три, а «целую серию изобретений» в чертежах, в набросках увозил в Россию.

1 сентября 1907 года после 23-летней разлуки ступил он на родную землю.

Никто из милых сердцу людей не встречал его — смерть унесла братьев, друзей. Не было уже ни Яблочкова, ни Чиколева, ни Кривенко, ни Терпигорева, ни Оленина… А в старости новых друзей уже не найдешь.

Поселились Лодыгины в Петербурге на Предтеченской, 69, в трех комнатах.

Первые полгода Александр Николаевич оформлял заявки на изобретения, отвозил их то в Департамент торговли и мануфактур, то в военные ведомства.

Пытался отыскать предпринимателей с капиталом, готовых их внедрять. Но российских электропромышленников в эти годы больше волновала проблема «воровства» энергии, уже пущенной по проводам, ставшей их собственностью, чем рискованные предприятия по реализации неизвестных изобретений: прав был многоопытный Эдисон, когда говорил, что «требуется от семи до сорока лет, чтобы внедрить в сознание широких слоев населения новую мысль».

Когда-то, в начале 1870-х годов, промышленники долго свыкались с идеей электрического света. Теперь он стал привычным и приносил доходы. Тех, к кому они текли в карман, больше волновало сообщение, что «крестьянин Николай Иванов провел в свой дом свет от уличного кабеля частной фирмы» и пользовался им сколько-то месяцев, чем какое-нибудь новое, дотоле неизвестное применение электрических сил. И потому похититель света был, по настоянию частновладельцев, сурово наказан, а Уголовный кассационный департамент Правительствующего сената по делу хитроумного крестьянина Николая Иванова вынес решение: «Отныне возможными предметами похищения признаются не только тела твердые и жидкие, но и газообразные, неосязаемые, например, кислород, если его можно собрать в гуттаперчевый мешок и захватить в свое владение».

Иностранные фирмы, выкачивающие миллионы, оставались безнаказанными. Молодой электротехник Михаил Иванович Шателен незадолго до возвращения Лодыгина в Россию с горечью сказал на торжественном заседании по поводу выпуска Электротехническим институтом… 27 инженеров-электриков: «Во всей России с прежних времен до настоящего времени почти все электрические установки производились иностранными фирмами… Немногочисленные русские электротехнические заводы тоже почти все имеют техников иностранных… Нижегородская выставка 1896 года ясно показала, в каком жалком положении находится русская промышленность… Встает вопрос, почему русские изобретатели не применяют свою изобретательность дома и нет настоящей, действительно русской электропромышленности?»

Это говорили устроители VI отдела и двадцать три года назад. Значит, ничего не изменилось в России? Да, похоже на то, что впереди снова бои. С трудом решается вопрос о его преподавании в Электротехническом институте — теперь, после революции 1905 года, на это должна быть санкция… министра внутренних дел.

А Департамент торговли и мануфактур не дает ответа на многие из поданных заявок, как и военные ведомства. Странно…

Среди изобретений тех лет такие [14] Многие работы, о которых пойдет речь, пока не обнаружены. , что могли способствовать оборонной мощи страны: «Специальные сплавы для снарядов, броневых плит, подшипников и проч., обладающие исключительной твердостью, вязкостью и весом. Прибор местного обжигания брони (для артиллерии флота и судостроительных заводов). Способы для приготовления различных железосплавов, как, например, феррохром, ферровольфрам и пр. для горнозаводского дела. Новый и дешевый способ извлечения алюминия и свинца из руд (электрохимический). Электрические печи для плавки мелинита (для артиллерийского и инженерного ведомств) и для закалки и отжига орудий и прочего. Двигатель новой системы, чрезвычайно легкий и сильный, пригодный как для промышленных целей вообще, так и для подводных лодок и воздухоплавательных аппаратов; наконец, воздушное торпедо для атаки неприятельских аэропланов, дирижаблей и прочего (по типу ракеты)».

Вряд ли он не знал, что законы Российской империи «не поощряют изобретения по предметам, имеющим значение для обороны страны» (слова председателя VI отдела В. И. Ковалевского), и что «привилегии на такие изобретения не выдаются», но все же…

Как было отдать такие изобретения другой стране, даже если она более гостеприимна, чем родная? И Александр Николаевич привез их на родину.