Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями]

Прощай, целую от всего сердца тебя, жену и детей. Адресуй мне письмо до 20 сентября в Массево, Верхний Рейн, надеюсь, что написала разборчиво. Муж чувствует себя хорошо, он уже начинает шевелить рукой, пальцы будут действовать, но они еще плохо двигаются: я надеюсь, воды его окончательно поправят. Он вас обнимает.

К. д’Антес де Г.» {629} .

Наталья Николаевна — брату Дмитрию.

«Я вчера получила твое письмо от 21 апреля, дорогой Дмитрий, и тороплюсь ответить. Новость о жеребости Любки меня очень беспокоит. Для всех моих прогулок теперь я должна полагаться на свои бедные ноги. Ты должен признаться, что это не очень весело. Ради бога, замени ее тогда другой верховой лошадью и пришли как можно скорее, так как я ничего не изменила в моем намерении уехать 15-го. Грустно быть в деревне не имея даже возможности прогуляться, особенно мне, для которой проехаться верхом всегда было праздником.

Пожалуйста, дорогой друг, устрой мне это дело. Я согласна на стоимость упряжки в 1500 рублей и прими за это выражение моей глубокой признательности. Итак, с первого июня по первое июня будущего года я не имею права требовать те 125 рублей, которые я получала ежемесячно — но, пожалуйста, не забудь обещания данного мне — 1000 рублей в мае, 1000 в июне и 1000 в сентябре, всего 3000 рублей. В последнем письме ты мне ничего об этом не говоришь, это меня немного беспокоит. Я обязуюсь, и повторяю это еще, что я верну тебе все, что мне удасться получить от матери. Итак, если ты мне пришлешь 1000 рублей на май после пятнадцатого, то пришли их прямо в деревню, я тебе пришлю адрес прежде чем уеду» {630} .

Это письмо Натальи Николаевны, выдержанное в удивительно деловом тоне, было написано за две недели до отъезда в Михайловское.

А между тем 30 апреля 1841 года в Зимнем дворце давали бал-маскарад — один из череды балов в честь бракосочетания наследника престола: 16 апреля великий князь Александр Николаевич женился на дочери великого герцога Гессенского Лудвига II — немецкой принцессе Максимилиане-Вильгельмине-Августе-Софии-Марии, получившей в православии имя Марии Александровны (1824–1880).

|

Очевидно, именно в тот период 25-летний придворный художник Вольдемар Гау [120], плененный красотой Натали Пушкиной, присутствовавшей на этих празднествах, и написал свой первый портрет вдовы Поэта. Да и как было не написать! Очевидцы еще при жизни Пушкина словно состязались в умении отобразить красоту и величие Натальи Николаевны. Граф В. А. Соллогуб в своих «Воспоминаниях» отмечал:

«Пушкина я встретил в Царскосельском парке. Он только что женился и гулял под ручку с женой, первой европейской красавицей, как говорил он мне после. <���…> Жена его была красавица, украшение всех собраний и, следовательно, предмет зависти всех ее сверстниц» {631} .

57-летний камергер А. И. Тургенев, будучи неравнодушен к женской красоте, восхищался: «Пушкина — первая по красоте и туалету», она «повсюду прекрасна, как на балу, так и у себя дома, в своей широкой черной накидке» {632} .

Жуковский, 29 января 1834 г. приглашая запиской Пушкина на домашнее торжество, просил его приходить со своею «грациозною, стройносозданною, богинеобразною, мадонистою супругою» {633} .

Ни убавить, ни прибавить — свидетельства современников…

Вместе с тем, придворный живописец Вольдемар Гау, не столь выспренне, но с присущим ему талантом, создал и оставил потомкам незабываемый образ избранницы Поэта, образ, который еще долгие годы будет останавливать на себе восхищенные взоры истинных ценителей красоты.

В этот день В. А. Жуковский покинул Петербург и выехал в Германию с намерением жениться на дочери «своего друга безрукого Рейтерна», как писала о нем А. О. Смирнова (Россет), имея в виду немецкого художника Герхардта Вильгельма фон Рейтерна (1794–1865), находившегося на русской службе. Невесте [121]было 20 лет, Жуковскому — 58, и, судя по стихам, автор был счастлив, в чем он сам признавался:

|

17 апреля 1841 года наследнику престола великому князю Александру Николаевичу исполнилось 23 года. Так как накануне он женился, то Жуковский, его бессменный воспитатель на протяжении 16 лет, оставил придворную службу.

…Разъезжаясь на лето, прощаясь с Петербургом, его салонами, светские знакомые, приятели и друзья расставались — кто на время, кто на годы, а кто и навсегда…

В этот день Лермонтовым было написано два письма. Одно — бабушке, Елизавете Алексеевне Арсеньевой, урожденной Столыпиной (1773–1845), в котором он извещал ее о приезде в Ставрополь вместе с «Монго», своим другом и двоюродным дядей по линии матери [122].

Второе письмо было адресовано Софи Карамзиной с сообщением об отъезде в экспедицию:

«Я только что приехал в Ставрополь, дорогая m-lle Sophie, и тотчас отправляюсь в экспедицию с Столыпиным Монго. Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это самое лучшее, что только можно мне пожелать. <���…> Я дошел до того, что стал сочинять французские стихи — о разврат! Если позволите, я напишу вам их здесь… (Стихотворение „Ожидание“. — Авт. )

Вы можете видеть из этого, какое благотворное влияние оказала на меня весна, чарующая пора, когда по уши тонешь в грязи, а цветов меньше всего. Итак. Я уезжаю вечером; признаюсь вам, что я порядком устал от всех этих путешествий, которым, кажется, суждено длиться вечность…

Я хотел написать… и г-же Смирновой, но… воздерживаюсь» {634} .

14 мая, накануне отъезда в Михайловское, младшему сыну Пушкина Грише, названному «в память одного из своих предков, казненных в смутное время», исполнилось 6 лет.

Наталья Николаевна вместе с детьми и сестрой Александриной отправилась в псковское имение. Большое семейство, сопровождаемое слугами, прачками, горничными да няньками, разместилось в нескольких экипажах. 24 ящика с книгами, в которые была упакована библиотека Александра Сергеевича, заняли шесть подвод. За ними — обоз с вещами, мебелью, словом — «караван», как назвала его Наталья Николаевна.