Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями]

Ты пишешь, любезный брат, что ты очень огорчен тем, что не можешь выполнить свои обязательства в отношении меня. В письме мужа ты найдешь все необходимые разъяснения по этому поводу, поэтому я не буду их повторять, скажу только, что твое последнее письмо заставило меня пролить много слез, так я была обманута в своих ожиданиях.

Недавно я получила письмо от Нины, которая сообщает мне новости обо всех вас. Она очень хвалит твою жену, и напротив, говорит, что у жены Сережи адский характер. Как мне пишет мать, у него снова будет прибавление семейства, решительно род Гончаровых умножается. Что касается тебя, то, кажется, ты хочешь ограничиться одним наследником, я думаю, ты прав, однако вам надо бы еще девочку.

А что скажешь ты о Катуш, вот у нее уже вторая дочь [98], она могла бы однако лучше иметь мальчика. Ты еще не знаешь, как зовут твою племянницу? Берта-Жозефина, смотри, не дай такое имя какой-нибудь лошади, так как Матильда уже имела благоприятную возможность носить одинаковое имя с твоей священной памяти вороной кобылой.

Кстати о лошадях, скажи не мог бы ты прислать мне хорошую верховую лошадь? Если у тебя такая есть, у меня, возможно, будет оказия ее доставить, если ты будешь любезен отправить ее до Белостока, куда мой деверь Лузиньян [99]должен поехать осенью за польскими лошадьми. Одновременно ты мне пришлешь, не правда ли, пару больших борзых для охоты на волков. Это страстишка моего дорогого супруга, от которой он никак не может избавиться, и ты оказал бы ему большую услугу, но это только в том случае, если ты отправишь лошадь. Не топай ногой и не говори „черт возьми!“, потому что это невежливо.

Вы имели счастье принимать у себя вашу дорогую тетушку Катерину, которая приехала похитить у вас сестер. Я о них недавно имела известия и узнала с удовольствием, что Н. не бывала в свете этой зимой; признаюсь, я считаю, что это было бы нехорошо с ее стороны.

Прощай, мой славный братец, целую тебя, также твою жену и сына. Муж передает тебе тысячу приветов, Матильда и Берта целуют руки Дяде и обнимают двоюродного брата.

К. Дантес де Г.» {516} .

С наступлением дачного сезона Наталья Николаевна с сестрой и детьми переселилась на Каменный остров, где неутомимая Екатерина Ивановна Загряжская сняла для них особняк. Семейство тетушки де Местр осталось по-прежнему в городе.

В конце весны пустела не только столица. Теплое время года — самое благоприятное для странствий. Графиня Евдокия Петровна Ростопчина, жаждавшая впечатлений, из воронежского имения отправилась в путешествие на Кавказ, в Пятигорск, откуда писала восторженные письма своим друзьям.

Е. П. Ростопчина — князю Ф. В. Одоевскому.

« 25 мая 1839 г.

…Зачем вас здесь нет? Здесь так хорошо, тепло, светло, воздух так чист, так тих. <���…> Почти неделя, что я здесь, и еще не раскрывала и книги, не подходила и к письменному снаряду. <���…> Посылаю вам цветы, сорванные на здешних горах, а именно на Машуке. <���…>» {517} .

В Пятигорске графиня провела целое лето.

В разгар летнего сезона, в середине июля, перебрались на дачу и де Местры. Тихая, замкнутая жизнь сестер Гончаровых, благодаря стараниям тетушки Катерины Ивановны, была нарушена приятным соседством: ее сестра Софья с мужем и Фризенгофами поселилась рядом.

В то лето родственник Натальи Николаевны написал в Вену письмо брату.

Густав Фризенгоф — брату Адольфу.

«Мадам Пушкину и ее незамужнюю сестру видим каждый день… Она (Наталья Николаевна. — Авт. ) прекрасна, хотя и меньше, нежели я предполагал, ее лицо не меняет выражения, но мне кажется, думаю, что в этом не ошибаюсь, мне кажется, — она добросердечный человек» {518} .

Из письма Александрины Гончаровой:

«…Ты знаешь, я полагаю, что приехала тетушка Местр. Мы видим их каждый день. Они исполнены доброты к нам, невозможно не обожать их, они такие хорошие, такие добрые, просто сказать тебе не могу. Фризенгофы также очаровательны. Муж — очень умный молодой человек, очаровательно веселый, Ната, его жена, также очень добра. Она брюхата уже несколько месяцев… [100]» {519} .

Фризенгофы были молодой супружеской парой. Их свадьба состоялась 17 апреля 1836 г. в Риме. Сохранился акт их бракосочетания на немецком языке, в котором говорилось, что жених, барон Густав Фогель фон Фризен-гоф (1807–1889), состоял в то время в должности атташе австрийского посольства в Неаполе, невеста — «девица Наталия Ивановна, родившаяся в Тамбове в России, дочь ныне покойного господина Иоанна Иванова и приемная дочь госпожи графини де Местр, православного вероисповедания» {520} . Даты рождения вступающих в брак в акте указаны не были, может быть, потому, что невеста была на шесть лет старше своего жениха.

На самом деле Наталья Ивановна «Иванова» являлась не просто приемной дочерью Софьи Ивановны де Местр — она доводилась ей племянницей, будучи побочной дочерью Александра Ивановича Загряжского, старшего брата сестер Загряжских (умершего в 1813 г.), и, следовательно, Наталье Николаевне и Александрине Гончаровым — двоюродной сестрой.

П. И. Бартенев с некоторыми погрешностями утверждал: «Барон Фризенгоф, венгерский помещик и чиновник Австрийского посольства, первым браком женат был на Наталье Ивановне Соколовой, незаконной дочери… И. А. Загряжского (умер в 1807) от какой-то простолюдинки. Эта… Наталья Ивановна была воспитана своею бездетною сестрою, графинею Де-Местр» {521} .

| |

Идалия Полетика — Екатерине Дантес из Петербурга.

«Ваше письмо, дорогая Катрин, доставило мне искреннее удовольствие, и я бы тотчас на него ответила, когда бы не была в то время в разъездах. Это было как раз в момент сборов на дачу, затем началось летнее таскание в Петергоф, затем свадебные празднества в городе, затем снова Петергоф, а теперь в Красное Село, все это мешало мне ответить Вам раньше. Вот причины и в них мое оправдание. Теперь я предоставляю Вашей дружбе снять с меня этот грех, потому что сердце мое к нему непричастно, я по-прежнему люблю Вас, вашего (неразб.) мужа, и тот день, когда я смогу вновь увидеть Вас, будет самым счастливым в моей жизни.

На первый взгляд я очень виновата перед Вами, добрый мой друг, а между тем это вовсе не так, ибо не проходит дня, чтобы я не вспомнила о Вас и жалела о Вас, но у меня было столько горя с того времени, как я ответила старому барону [101](Луи Геккерну. — Авт. ), раз уж Вы называете его старым, — на его письмо. Я имела несчастье потерять еще одного ребенка трех лет в прошлом году [102], и этот удар меня сразил. <���…>