Николай Рыбкин - Записки космического контрразведчика

С его слов известно, что спуск с орбиты он переживал тревожнее, чем восхождение в космос. Багровые всполохи, которые он видел в иллюминаторе, страшили, как и должен страшить пожар дома всякого нормального человека, в этом доме находящегося. Он знал, что обмазка спускаемого аппарата должна гореть, что перегрузки будут сильнее, чем во время подъема, — все это он знал, но все же сердце колотилось от волнения.

Как и десяткам космонавтов после него, первому космонавту тоже казалось, что парашютной системе уже пора бы сработать, а она все не реагирует. Он ждал этого, и все-таки корабль дернулся неожиданно: раскрылся купол тормозного парашюта. Перед глазами Гагарина загорелся транспарант: «Приготовься, катапульта!» Юрий сжался, подобрался. С резким коротким звуком отстрелился люк, и в следующее мгновение кресло катапульты вытянуло его из шарика спускаемого аппарата в прохладные объятия весеннего неба.

Сильно дернули парашюты, и Юрий почувствовал, как оторвался НАЗ — носимый аварийный запас. Он заметил, что Волга осталась далеко слева и НАЗ, в котором была надувная лодка, ему не понадобится.

И тогда Юрий запел.

Гагарин приземлился на сухом пригорке у села Узморье.

Первое, что он увидел, — маленькую девочку с теленком, которая стала быстро отдаляться от него к пожилой женщине. Это была Анна Акимовна Тахтарова с внучкой Ритой. О космонавте они ничего не слышали, но помнили, что год назад вся страна говорила об американском шпионе Пауэрсе — кстати, местный народ поначалу принял его за человека, прилетевшего из космоса, и радостно приветствовал. По этой причине жена лесника, завидев мужчину в оранжевом снаряжении, приземлившегося на парашюте, решила уйти «от греха подальше».

Мамаша, куда же вы бежите! — кричал Гагарин. — Я свой!

Женщина остановилась, но поговорить они не успели: вдали показались сначала мотоциклист, а за ним — целая ватага механизаторов, которые с громкими криками: « Гагарин! Юрий Гагарин!» — бежали к космонавту.

Мотоциклист Анатолий Мишанин крепко пожал Юрию руку и спросил:

— Как же так, только что передали, что вы над Африкой, и вот вы уже у нас?! Надо же...

Гагарин заулыбался. Мишанин заторопился и убежал смотреть корабль.

Деревенские мужики подумали, что на радостях Гагарин забудет об оторвавшемся НАЗе, но на всякий случай зарыли в посадках радиопередатчик и лодку, мгновенно надувающуюся от маленького баллончика. И Гагарин действительно забыл — не до того ему было. Но вскоре приехал хмурый капитан КГБ и сказал, что, если через полчаса Н A3 не принесут, он арестует все село. Приемник — черт с ним, кому он тут нужен, но лодку — в селе все мужики были рыбаками и в буквальном смысле знали ей цену, — вернули с сожалением. «Кажись, она рваная», — сказали похитители, но их деревенское лукавство не сработало: хмурый капитан молча бросил лодку в машину и уехал.

Космонавта тем временем отвезли в часть ПВО неподалеку от Энгельса, а потом отправили в Куйбышев. Где бы он ни появлялся, везде сразу возникала толпа.

Мыслями Юрий был еще в полете, но первый восторг колхозников не стал неожиданностью. При появлении же майора Гасиева он начал докладывать, как учили:

— Товарищ майор, космонавт Советского Союза старший лейтенант Гагарин задание выполнил!

— Да ты уже майор! — засмеялся Гасиев и сказал Юрию, что об этом объявили по радио.

Это сообщение ошарашило Гагарина. Он не думал, что его повысят в звании, а тут еще сразу в майоры. Просто не верилось. Он рассеянно отвечал на вопросы спортивного комиссара Ивана Борисенко и врача Виталия Воловича.

Увидев запруженное народом аэродромное поле под Энгельсом, Гагарин растерялся.

- Ты видишь, как тебя встречает народ! — сказал ему Иван Борисенко с такой гордостью, будто это именно он организовал и полет, и толпу.

- Я этого, по правде сказать, не ожидал... — произнес Юрий.

Он принял душ и сел обедать. С отдыхом ничего не получалось. Постепенно дом наполнялся людьми, прилетевшими с космодрома, из Москвы, а также местным начальством всех рангов: первый секретарь обкома Мурысев, предоблисполкома Токарев, командующий Приволжским военным округом генерал армии Стученко, областные начальники КГБ, МВД и множество других людей, к событию решительно никакого отношения не имевших. Где-то уже пили, но пока наспех, без закуски...

На дачу приехал Королев и сразу прошел в комнату Гагарина. Он расцеловал Юру, а у самого глаза были на мокром месте.

— Все хорошо, Сергей Павлович, все в порядке, — тихо говорил Юрий, словно утешая главного.

Королев молчал и слушал. Наконец он сказал:

— Отдыхай, завтра проведем госкомиссию, все расскажешь... А сейчас пошли, дай народу на тебя посмотреть.

В зале были Руднев, Келдыш, Москаленко, Глушко, Пилю-гин, Рязанский, Бармин, Кузнецов, Воскресенский, Раушенбах. Вместить всех дача не могла, и часть народа поселилась в цен-тральной городской гостинице, из «люксов» которой срочно выселили прежних постояльцев. Посмотреть на Гагарина приезжали все. Уже часов в десять вечера начался праздничный ужин с торжественными тостами. После первых рюмок все почувствовали, что устали. Этот знаменательный день уходил, и около одиннадцати Юра уже спал.

Королев был очень доволен. Заседание прошло на редкость мирно, без гневливых разборов и взаимных упреков. Мелочи, вроде отказа пироболтов или оторвавшегося НАЗа, были отмечены Королевым, но «поднимать волну» по этому поводу именно сейчас было бы глупо. Он знал, что не забудет этих мелочей. И те, кто за эти «мелочи» отвечал, тоже знали, что он их не забудет. Каманин увел Гагарина готовиться к встрече с журналистами. Юра не робел, но все было как-то странно и удивительно: он дает интервью! На дачу уже приехали четыре специальных корреспондента: Николай Денисов из «Правды», Георгий Остроумов из «Известий» и двое из «Комсомолки» — Василий Песков и Павел Барашев. Они сидели в бильярдной и, как школяры, зубрили заготовленные вопросы.

После обеда Королев, члены госкомиссии и все ракетчики, которые были в Куйбышеве, улетели в Москву. На Чкаловскую ушел самолет с космонавтами. На даче с Гагариным остались Каманин, замполит Центра подготовки Никерясов, врачи, журналисты. Вечером из Москвы перегнали Ил-18, на котором утром Юрий должен был отбыть во Внуково.

В самолете, развесив на плечиках новенькие китель и шинель с майорскими погонами, Юрий зубрил рапорт, который он должен был отдать Хрущеву, спустившись с трапа лайнера. Никита Сергеевич будет встречать его на аэродроме, специально прервав отпуск и прилетев из Сочи.

По тщательно выверенному графику самолет Хрущева садился точно в 12.30. Самолет Гагарина — в 13.00. С Хрущевым в Москву летели Микоян и Мжаванадзе.