Николай Рыбкин - Записки космического контрразведчика

Осторожные во всем румынские парни также хорошо подготовились к полету, а вот с тем, что в первый экипаж выбрали молодого Диму Прунариу, а не старшего и многоопытного Дедиу Митику, последний смириться не смог. Он испытывал двоякие чувства: нужно выполнять указание лидера партии Чаушеску, у которого не забалуешь, но как смириться с этим, как убедить себя, когда ну никак не убеждается? И Дедиу пыхтел, дул щеки, но вынужден был улыбаться сквозь слезы. Он очень болезненно переживал все, а затем затерялся в «революционной» Румынии, так и не дав о себе знать. Дмитрий стал генералом, затем был послом в России. Сейчас занимается с внучкой, пока жена и дочь делают дипломатическую карьеру...

Вьетнамские кандидаты на полет прибыли гораздо позже других, и для реальной подготовки им оставался почти год. Подполковник Фам Туан уже был прославленным боевым летчиком Вьетнама. Он первый, кто в воздушном бою на советском МиГе сбил американский Б-52.

Буй Тхань Лием — молодой, но тоже уже повоевавший пилот. Обоих сняли с обучения в Военно-воздушной академии им. Гагарина и направили в Центр подготовки. Все шло ускоренным темпом. Расчет был на многоопытного космонавта Виктора Васильевича Горбатко, дублировал которого Быковский Валерий Федорович. Но надо отдать должное и Фам Туану — он с восточным упорством и трудолюбием все же достиг нужного уровня и не был в полете балластом. Так что известные шутки про «отбитые руки» здесь неуместны. После полета вьетнамцы закончили академию и уехали на родину, где занимали различные посты в Минобороны Вьетнама. Сейчас Фан Туан — министр одной из ведущих отраслей страны.

Программа «Интеркосмос» шла к логическому завершению, однако свою роль опять-таки сыграли политические интересы. Наверху сочли, что если ближайшие соцстраны «получили по космонавту», то пора бы принять в этот «клуб» Сирию и Индию.

И вот в Звездном появились арабы и индусы. Естественно, из летной среды, но уже с совершенно иным менталитетом. И хотя инструкторы ко всем относились прежде всего как к будущим членам экипажей, и потому «обламывали» чересчур заносчивых, но все же национальные особенности должны были учитывать. Это касалось и обычаев, и питания, и норм поведения. Но коль скоро пословица говорит о том, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят, то через некоторое время и эти парни приобщились к нашему летному братству. Так что когда командир спрашивал у инструкторов, как там, например, сирийцы или индийцы, шуточный ответ был таков: «Да воспитываем! Уже могут и пить, и материться — как наши». Это была высшая оценка готовности иностранцев воспринимать дальнейший материал. У радистов ведь тоже так — пока не настроишься на одну волну, друг друга не услышишь.

Большую роль, конечно, играл язык общения. Для всех он был русским, хотя вначале в трудных ситуациях на помощь приходили переводчики. Язык изучали и члены семей, которые также хотели общаться в городке с новыми друзьями. Не обходилось без казусов и откровенно смешных ситуаций. Так, например, у сирийского космонавта Мухаммеда Фариса заболел младший сын, у него поднялась высокая температура. Красавица жена схватила мальчишку на руки — ив поликлинику городка. Врач осмотрела парня и произнесла: «Вот сейчас мы ему удалим больной зуб, и все будет в порядке».

Сирийка сразу в панику, хватает сына и бегом к мужу. Она с возмущением сообщает своему Мухаммеду, о том, что врач собирается удалить мальчишке зуб — а на арабском языке это слово означает мужской половой орган! Дама решила, что если у русских что-то заболит — то это тебе и удаляют. А может быть, и совсем не это... Когда же в происшедшем разобрались, то смеху было на весь городок. Зато потом сирийка постаралась хорошо изучить русский язык и взахлеб рассказывала эту историю своим русским и арабским друзьям...

Медлительный и вальяжный Фарис и быстрый, но всегда настороженный Хабиб внесли некий восточный колорит в повседневную жизнь Звездного. После шумной ватаги разноголосых социалистических ребят в коридорах Центра подготовки поселились восточная тишина и буддистское спокойствие. Мы все вдруг стали разбираться в различиях между шиитами и суннитами, а также в кастовых особенностях индийского общества.

Между тем наши, российские жены-труженицы вдруг обнаружили, что не такой уж и богатый индийский летчик может позволить себе привезти служанку из Индии для помощи страдающей от безделья жене.

Эти две пары спокойно прошли все этапы подготовки и завершили их нормальными полетами. Но если Индия сегодня работает над своей космической, пока беспилотной программой, то Сирия просто имеет космический полет «в своем багаже», а начальник летного училища в городе Алеппо генерал Мухаммед Фарис, поднимая глаза к небу, рассказывает молодым курсантам о своей «космической одиссее».

Так завершился первый этап почти совсем бесплатного «международного космического туризма». Однако, на наш взгляд, СССР вполне достиг тогда поставленных политических целей.

КНЕС — так называлось космическое агентство Франции — действовало на два фронта. Их представители поэтапно готовились и в СССР, и в США, но уже на взаимовыгодной экономической основе.

В Центр подготовки были направлены два французских пилота — Жан-Лу Кретьен и Патрик Бодри. Причем первый в свое время служил в знаменитом подразделении «Нормандия-Неман», а затем стал испытателем «Миражей».

Как было положено, им выделили по трехкомнатной квартире в городке, и импозантные парни приступили к подготовке.

Интересный эпизод произошел в день представления французских летчиков командованию и инструкторам... Пробежав глазами по служебной характеристике Кретьена, Береговой заметил, что тот дважды разведен, имеет детей от разных браков и прибыл в Звездный с женщиной, которая якобы собирается стать его гражданской женой. Георгий Тимофеевич заинтересованно спросил Кретьена о том, как реагирует на эту ситуацию его командование. Жан-Лу ответил:

— Да им-то какое дело? Их моя личная жизнь не касается.

Удивленный Береговой посмотрел на замполита Климука и задумчиво произнес:

— Вот, Петруха! Везет же людям. Два развода, какая-то третья баба — и ни тебе взысканий, ни разборок!

Французы привнесли в жизнь городка какой-то шарм, легкость, раскрепощенность. При их появлении не возникало желания говорить о каком-либо идеологическом противостоянии двух систем. Они были такими же бесшабашными пилотами, как и наши, только более галантными. И, естественно, с барышнями у них все получалось как-то легко, непринужденно и без претензий.