Кирилл Мерецков - На службе народу

Через день навестили меня товарищи. Принесли обнаруженное в кармане френча Говоркова письмо, адресованное в редакцию газеты "Известия". В письме он призывал красноармейцев бить белогвардейцев до конца. Страничка кончалась словами: "Деритесь за Советскую власть, в ней ваше спасение". А еще через несколько дней пришла весть, что Казань освобождена.

В Судогде друзья приехали на железнодорожную станцию встретить бывшего военкома. Доктора предписали мне длительный отдых и лечение. Почти два месяца я отлеживался и приходил в себя. Понемногу молодость начала брать верх. Все чаще мог я присутствовать на заседаниях укома и помогать новому военному комиссару в его работе. Наконец почувствовал, что снова в состоянии воевать.

Вскоре после того, как Судогда торжественно отметила первую годовщину Великого Октября, я поставил перед укомом РКП (б) вопрос об откомандировании меня в действующую армию. Уком взамен предложил мне возглавить уездный всевобуч. Спор был перенесен в губернскую инстанцию, а там решили дело так, как не ожидал никто из нас, и направили меня в Академию Генерального штаба для получения систематического военного образования. Обучение в ней дважды прерывалось для меня отправкой слушателей первого и второго курсов на фронт. В первый раз это было в мае 1919 года.

Против деникинцев

Где 9-я армия? - Вешенские события. - Дивизию ведет Степинь. - Трудное отступление. - Прорыв па Поворино. - Измена. - Прощай, Южный фронт!

Майскими днями 1919 года, когда вокруг все цвело и зеленело, я прибыл в штаб Южного фронта, которым командовал тогда В. М. Гиттис. Отсюда мне предстояло пробраться в 9-ю армию. Я не случайно употребил слово "пробраться". Хотя общая линия фронта проходила где-то возле Ростова, 400-километровое пространство, лежавшее на пути к ней от Воронежа, полыхало в огне: на север наступали прорвавшие фронт ударные группировки белогвардейских армий; поднимали мятежи украинские бандитские атаманы западнее и севернее Донбасса; бунтовали кулаки между Лисками и Новохоперском; наконец, в Вешенской вспыхнул казачий мятеж. Чтобы попасть по назначению в район между Курталаком, Медведицей и Иловой, наша группа должна была пробираться придонскими степями, обходя разные антисоветские банды.

Столь запутанная ситуация сложилась здесь еще в апреле 1919 года. Южный фронт ранней весной прижал деникинцев к морю, но нанести последний, решающий удар не смог. Украинская Красная Армия была занята ликвидацией последствий иностранной интервенции на юго-западе республики, а в мае ее силы отвлекло восстание атамана Григорьева. Из центра лучшие красноармейские пополнения ушли на Восточный фронт. Оснащенные Антантой войска Деникина сумели оправиться, сколотить мощный кулак и подготовиться к наступлению. К концу апреля против 100 тысяч белогвардейских сабель и штыков Южный фронт мог выставить только 73 тысячи.

20-тысячная 9-я армия, состоявшая из трех дивизий, растянулась на 200 километров по фронту. В тылу этой армии, нависшей с востока над Ростовом, вспыхнул, как я уже упомянул, казачий мятеж. Вешенские, казанские, мигулинские, еланские и усть-хоперские станичники; спровоцированные врагами Советской власти, взялись за оружие. Их поддержали казаки хуторов Наполова, Астахова, Шумилина, Солонки. 9-й армии наряду с 8-й пришлось выделить значительную часть сил на подавление мятежа в собственном тылу. Подкрепления прислали также другие фронты и Москва. 30-тысячная группа восставших была взята в кольцо, но не сломлена.

А 6 мая Деникин перешел в наступление: "Добровольческая" армия генерала Май-Маевского двинулась через Донбасс на Украину; Кавказская армия генерала Врангеля - через Сальские степи на Царицын; Донская армия генерала Сидорина нанесла удар по нашей 9-й армии двумя кавалерийскими корпусами в стык между 16-й и 23-й дивизиями и 25 мая прорвала фронт. Сделать это было не так уж '''РУДНО, если принять во внимание, что 15 тысяч штыков и сабель, подчинявшихся к тому времени командарму-9, были разбросаны отдельными группами от станицы Константиневской до Каменской. Приказ Реввоенсовета республики о переходе Южного фронта к обороне запоздал. Вскоре 3-й донской казачий корпус, потеснивший нашего соседа справа, 8-ю армию, вышел в район Миллерово, группа же войск генерала Секретева через станицы Тацинскую, Милютинскую, Боковскую рвалась на выручку к казакам Вешенской и 7 июня соединилась с мятежниками.

Еще по дороге в самую дальнюю, действовавшую на крайнем левом фланге армии 14-ю дивизию, куда меня назначили, я встретился с командирами и бойцами нескольких других дивизий и познакомился с ними. У большинства из них настроение было боевым, но кое-кто, особенно из 23-й дивизии, держался иначе. Как мне показалось, это было связано с перемещением бывшего комдива-23 Ф. К. Миронова, который в то время где-то возле Саранска сколачивал красный казачий корпус из перебрасываемых туда отрядов хоперской бедноты. Старые товарищи с нетерпением ждали прибытия Миронова, который, по их словам, должен был "навести порядок" на Дону. В чем же этот "порядок" заключался?

Как я узнал, Миронов, по взглядам типичный середняк, находился раньше под влиянием эсеров и еще не обрел твердого большевистского мировоззрения. Лично честный, он колебался, как колебалась порой часть середняков. Провозглашенный в марте 1919 года VIII съездом партии курс на прочный союз с середняком пока лишь начинал претворяться в жизнь. Когда он укрепится, перестанут колебаться такие, как Миронов, прекратится болтовня о "расказачивании" и сам собой затухнет вешенский мятеж. Такое мнение я услышал от некоторых работников политотдела армии. Возможно, думал я, но значит ли это, что мы должны ждать у моря погоды и не ликвидировать быстрее антисоветское восстание?

Гражданская война продолжала давать уроки классовой борьбы. Но она учила не только в политическом, а и в чисто военном плане. Я убедился в этом, как только начал работать помощником начальника штаба 14-й дивизии, непосредственно подчиняясь начдиву Степиню, комиссару Рожкову и начштаба Киселеву.

История этого соединения вкратце такова. Летом 1918 года была создана московская Особая бригада из рабочих полков Красной Пресни и Замоскворечья. Ее послали на Южный фронт, а осенью преобразовали в 14-ю стрелковую дивизию. При этом Особая бригада стала называться 2-й, а 1-ю и 3-ю бригады сколотили из различных добровольческих отрядов. В январе 1919 года командование дивизией принял молодой латыш-большевик, бывший офицер Александр Карлович Степинь (у нас его называли по-русски: Степин). Под его командованием соединение прошло большой боевой путь. К моему приезду Степинь отнесся с интересом. Он долго расспрашивал меня о прошлой работе, об обучении в академии и характере занятий, о профессорах, многие из которых были знакомы ему по совместной службе в старой армии. Начальник же штаба без всяких околичностей сунул мне карту в руки и сказал: "Ваша задача - вести ее, наносить положение войск наших и противника и немедленно отмечать все изменения". На этом введение меня в курс дела закончилось, и в дальнейшем я общался с Киселевым сравнительно мало. Можно было подумать, что он заранее поставил крест на ценности сведений, которые я добывал. Не предвидел ли он, что молодой штабной работник не будет ему полезен?