Игорь Можейко - Аун Сан

А Аун Сан и его товарищи уже создавали в Тайланде бирманскую армию. К ним присоединились сотни бирманских и шанских эмигрантов, и первые роты уже маршировали под Бангкоком. Правда, японцы не спешили дать им оружие.

В начале декабря Бирманская армия независимости была официально организована в Бангкоке.

В один из последних вечеров тридцать товарищей собрались в штабе армии. Сели на циновки. Поставили посреди комнаты чашу с водой. Каждый брал нож, царапал себе руку, и несколько капель крови падало в чашу. А когда кровь всех тридцати смешалась, каждый отпил из чаши.

Потом по очереди вставали на колени перед Аун Саном и по бирманскому обычаю кланялись ему в ноги, сложив ладони перед грудью. И каждого Аун Сан благословил. И сказал:

— У нас трудный путь. И мы должны пронести в сердцах нашу мечту, какие бы ветры ни старались вымести ее оттуда. На заре нашей истории случалось, что корабли, уходившие к Тенассериму, уносило ветрами к другому берегу Бенгальского залива, к Аракану. Нас может также разбросать судьба, но те из нас, кто достигнет все-таки нужного берега, должны продолжать борьбу.

Перед расставанием решили, чтобы каждый выбрал себе имя. Чтобы это имя было гордым и напоминало о подвигах их предков. И с того дня Аун Сан стал Бо Теза, что значит «могущественный предводитель»; Такин Шу Маун — Бо Не Вин, что значит «блестящий как солнце».

Новые имена должны были выполнять также и другую цель — родственники командиров оставались в Бирме. И не стоило раньше времени выдавать свои имена англичанам. Неизвестно, какими путями пойдет борьба, какой ценой будет завоевана свобода.

К Аун Сану новое имя не пристало. Его слишком хорошо знали. Знали как Ко Аун Сана, знали как Такин Аун Сана. Да и самому ему имя не очень нравилось. Оно было слишком помпезным, и если бы не настояния друзей, он и не взял бы его.

А вот у других имена прижились. И мало кто знает теперь, что, например, премьер-министра Бирмы генерала Не Кипа раньше звали Шу Мауном.

А еше через несколько дней был Пирл-Харбор, и началась война.

11 ноября 1941 года, выступая на банкете в Гилдхолле, Черчилль сказал: «Было бы безрассудной авантюрой для японского народа вмешаться без всякой на то необходимости в мировую борьбу».

Осень сорок первого года была трудной для всего мира. Фашистская Германия находилась в зените своей силы, дивизии Гитлера еще стояли под стенами Москвы, держали в своих руках Северную Африку, всю Европу и угрожали самому Альбиону.

Возможно, в гилдхоллской речи Черчилль старался успокоить своих слушателей, возможно, и себя самого. Япония уже фактически «вмешалась в борьбу», и открытое выступление ее против союзников было вопросом дней.

И хотя война уже витала в воздухе, хотя японцы захватили оставшийся «безнадзорным» французский Индокитай, проникли в Таиланд, прижали гоминдановцев почти к самым границам Бирмы, и все-таки, как это ни удивительно, сама мысль о вторжении японцев в Бирму казалась английским генералам еретической и недостойной внимания.

Мешало реальной оценке событий и слишком большое значение, которое придавалось «неприступной крепости» — Сингапуру. В надежде на то, что Сингапур выдержит и пресечет любую попытку японцев вторгнуться в Бирму и Малайю, оборона остальных районов Юго-Восточной Азии была организована из рук вон плохо.

В сентябре Бирму посетил главный маршал авиации Великобритании Полхам. Он провел инспекционную поездку и заявил, что единственной дивизии, расквартированной в Бирме, вполне достаточно для обороны страны. Высказал предположение, что японцы, в случае если все-таки решатся напасть, будут наступать через Шанское нагорье, и приказал перевести основные части дивизии туда, на северо-восток.

В октябре побывал в Бирме министр информации Купер. Он выступил перед английскими офицерами в Меймьо и сказал, что вряд ли кому из них придется понюхать пороху. В конце октября приехал еще один важный гость — новый командующий вооруженными силами Индии генерал Уэйвел. Его перевели туда оправляться от разгрома, который учинил ему в Африке Роммель. Уэйвел тоже считал, что войны не будет, но все-таки явная беззащитность Бирмы, беспечность, с которой относились к ее обороне, встревожили битого Роммелем генерала. Генерал написал докладную записку, в которой испрашивал для Бирмы еще одну бригаду и батарею. Также разрешения начать строительство дороги из Бирмы в Индию через Аракан. За сто лет англичане не удосужились построить дороги из Рангуна на запад.

И что бы там ни было — у англичан оставался Сингапур. За ним Бирма была как за каменной стеной.

15 декабря, через неделю после Пирл-Харбора и через пять дней после уничтожения воздушным налетом английского тихоокеанского флота в Сингапуре, японские войска перешли бирманскую границу и заняли Викторию Пойнт, на самом юге страны. Там находился аэродром — заправочная площадка для самолетов, летевших из Индии в Сингапур. Воздушный мост к «непобедимой крепости» был перерезан. Несколько дней в Рангуне не хотели верить а это. Пока не прибыли первые беженцы.

В тот же день был отдан указ об аресте всех оставшихся на свободе такинов. С японскими дивизиями в Бирму вошла Бирманская армия независимости, которая насчитывала около трех тысяч плохо вооруженных, но горящих энтузиазмом солдат.

Губернатор Бирмы сэр Дорман-Смит вызвал к себе нового премьера По Туна, и тот опубликовал заявление о том, что «Бирма готова отразить любую агрессию». Командующий английскими вооруженными силами в Бирме издал приказ: «На земле и на море Бирма отразит любого врага».

Сквозь барабанный бой речей проскальзывали первые нотки неуверенности и страха. Все билеты на пароходы в Индию были раскуплены на полгода вперед. Наиболее дальновидные чиновники и офицеры уже понимали, что к японскому вторжению Бирма не готова. Тем более что мало кто из бирманцев считал вторжение японцев вторжением врагов. Ведь с ними шла армия Аун Сана.

Лондон обратился к Чан Кай Ши. Снабжение его армий шло через Бирму. 5-я и б-я армии гоминдана стояли без дела на бирманской границе. Может ли генералиссимус бросить их на юг на защиту важных для него коммуникации?

Чан Кай Ши в принципе согласился, но никаких практических действий за этим не последовало.

Японцы поднимались вверх по длинному и тонкому «хвосту» Бирмы — тенассеримскому побережью. Этим они спутали все карты английских генералов, которые предсказывали, что вторжение будет начинаться с Шанского нагорья. В конце декабря пал город Мергуи. Проводниками японцев были бирманские добровольцы.