Игорь Можейко - Аун Сан

«Мы не желаем, — сказал 20 декабря Эттли, — удерживать в содружестве и империи народы, которые этого не хотят». Слова эти звучали не совсем искренне. Просто Великобритании сил не хватало удерживать больше эти народы. Эттли обратился к бирманским лидерам с предложением приехать в Лондон для переговоров.

«Это бегство, — возмущался непреклонный Черчилль, — это неуклонный и бесстыдный процесс лишения себя всего того, что было приобретено многими поколениями».

Черчилль продолжал рассматривать Британскую империю как большое поместье. И считал лейбористов неразумными наследниками, разбазаривающими то, что накопили предки, — скупили, украли, отняли. Но гнев его ничего не мог изменить.

Эттли не сказал ни слова ни о сроках независимости, ни об условиях. Поэтому Лига потребовала разъяснений. Но на посылку делегации согласилась.

Как-то перед отъездом у Аун Сана в гостях сидел его старший брат У Ба Вин, теперь тоже активно работающий в Лиге. В доме было тихо. До Кин Джи лежала больная, 22 сентября у нее родилась дочь, четвертый ребенок Аун Сана. А через четыре дня девочка умерла. Она умерла в тот день, когда Аун Сан стал во главе Исполнительного совета. Аун Сан узнал об этом только поздно вечером, когда вышел с заседания. Всю ночь он просидел у постели До Кин Джи. В соседней комнате лежало тело девочки, которой даже не успели дать имя, которую он живой-то видел только один раз, забежав домой прямо с поезда — он ездил на север, на областную конференцию Лиги, — и сразу уехал снова.

— Мы женаты всего пять лет, — говорил он брату, — а у нас уже четвертый ребенок. Но до чего горько, когда умирает человек, даже если он всего четырех дней от роду. Как только добьемся свободы, уйду в отставку. Я ведь в общем не политик. Я писатель, который не написал ни единой книги. Я буду воспитывать детей. Пусть станут настоящими людьми.

Он помолчал, прислушиваясь, как скребет крышу последний в этом году муссонный дождь, и добавил:

— Все-таки я очень одинок.

— Ты не прав, Ко Аун Сан, — сказал У Ба Вин, — ты же знаешь, что каждый бирманец готов пойти за тебя в огонь и воду. Ты же идол Бирмы.

— Я к этому никогда не стремился. И потом, меня оставили коммунисты. Оставили именно сейчас, когда мне так нужна их помощь.

— Коммунисты завидуют тебе.

— Нет. Это неправда. Только Тан Тун хочет добиться независимости завтра же и обязательно с оружием в руках. А я хочу сохранить как можно больше человеческих жизней. Ведь если мы можем завоевать свободу мирным путем, зачем браться за оружие?

— А если нет?

— Будем воевать. Я об этом говорил. И еще раз повторяю. Но с Тан Туном нам никак нельзя расставаться. Я не мог не подчиниться большинству в совете Лиги, не мог пойти против большинства, против социалистов. Это был бы еще более крупный раскол. А теперь я себя чувствую совсем одиноким.

Молчание.

— Я хочу свободы для нашей страны. Но никогда я не думал, что мне будет так тяжело.

У Ба Вин первый раз видел, как плачет его брат. Даже мальчишкой никогда тот не плакал. Сказались и усталость, и боль, нанесенная смертью дочери, и разрыв с друзьями. У Ба Вин старался утешить его.

Через несколько минут Аун Сан вдруг спокойно спросил:

— Ты говоришь — идол. Другие говорят — национальный герой. А сколько живут такие национальные герои? Сколько у них врагов? Год мне еще остался? Два? Вряд ли больше.

В комнату заглянул ординарец.

— Нести ужин?

— Неси. И побольше мангового соуса. Мой старший брат его любит.

Аун Сан уезжал в Лондон, почти уверенный в победе. Он понимал: для того чтобы победить Лигу теперь, надо поднять против Бирмы всю мощь Британской империи. Этого Англия не могла себе позволить. То же самое творилось и в Индии, на Золотом Берету. Но англичане надеялись, что им удастся все-таки выторговать выгодные для себя условия. Если для этого придется пойти на ликвидацию Аун Сана, они с удовольствием согласятся на это.

В договоре, подписанном в Лондоне, говорилось, что «Бирма может достичь своей независимости как можно скорее, выходя или не выходя из содружества». Англичане рассчитывали с помощью правых политиков, социалистического крыла Лиги сохранить Бирму в империи на положении доминиона. Сохранялся Исполнительный совет. Но им пришлось согласиться на проведение в апреле выборов в учредительное собрание. Правда, реакционный избирательный закон 1935 года мог помочь им провести в собрание нужных им людей.

И еще. Англия согласилась, что пограничные, горные районы перейдут в состав будущей, независимой Бирмы при наличии «свободного согласия». Создавалась особая комиссия для «обследования горных районов». Эттли прямо сказал Черчиллю: «Соглашение не значит, что мы уходим». Но в Лондоне все-таки не учитывали всего влияния Лиги, всей силы Аун Сана. Ом же знал об этом. Он знал главное: в апреле будет выбрано учредительное собрание, которое выступит за немедленную свободу.

Почувствовав, что одному ему с Аун Саном не справиться, У Со организовал в Рангуне новый союз: У Со, Ба Mo, сэр По Тун — три бывших премьера. Удивительный это был союз. Три самых известных в стране реакционера, три предателя обвиняли Аун Сана в предательстве, в измене народу, в том, что его купили англичане. Они давали ясно понять народу, что единственные последовательные борцы за его права — это и есть три бывших премьера. Это была последняя попытка врагов Аун Сана восстановить против него общественное мнение. Попытка провалилась. Мало нашлось бирманцев, которые поверили бы, что Аун Сана можно купить, что Аун Сан может стать предателем.

У Со демонстративно вышел из Исполнительного совета. Вместо — него и еще одного близкого к нему реакционера в совет вошли представители Лиги. Теперь весь совет находился в ее руках.

Приближались выборы. Нужно было готовиться к ним. Выступать, проводить совещания. Нужно было использовать, насколько позволяли возможности, Исполнительный совет, нужно было предотвратить выгодный англичанам и феодалам раскол Бирмы, отделение от нее горных районов.

В феврале Аун Сан председательствовал на конференции нацменьшинств в горном местечке Панлон. Большинство горных князей, большинство руководителей окраинных народов высказалось за то, чтобы оставаться в Бирманском Союзе. Эта победа Аун Caна была подготовлена и предопределена политикой, которую Лига вела еще со времен войны, политикой сближения народов Бирмы.

Не обошлось без острой борьбы и на самих выборах, которые начались 9 апреля. Партии Ба Mo, У Со, По Туна объединились в союз под громким названием «Сначала независимость». Они пытались сорвать выборы, демагогически требуя, чтобы сперва Бирма стала независимой, а потом уже можно будет и выбирать.