Франсиско Мероньо - И снова в бой

Ривас с беспокойством охватывает взглядом все вокруг и убеждается, что здесь он один. Он немного колеблется, затем, убедившись, что находится всего в метре от земли, отстегивает лямки парашюта.

Куда идти? Где остальные десантники?

Пролетает стайка кедровок. Из березовой чащи ветер доносит: "ку-ку! ку-ку!"

Очутиться одному в неизвестном лесу в тылу врага - перспектива не из приятных. У Риваса еды на три дня. Можно, конечно, растянуть ее и на больший срок. Во фляжке - водка. Кругом болото. Можно попробовать сделать десять шагов в одну сторону, десять - в другую. Левой рукой Ривас придерживает гранаты, висящие у пояса, и вещмешок с продуктами, правой цепляется за стволы молодых березок и, осторожно ступая по зыбкой почве, через некоторое время выбирается на сухое место.

Рядом с березовой рощей вьется тропинка. Ривас осторожно идет по ней, внимательно осматривая местность, но никого не видит: лишь утренний свежий ветерок посвистывает в ветвях, да со всех сторон щебечут птицы.

- Никого! Никого! - вполголоса говорит сам себе Ривас.

Он все идет и идет. Достал шоколад, поднес ко рту и вдруг замер: вдали ему послышался лай собак. Нет, ничего. Послышалось...

Ривас шел лесом наугад. В голове проносилось множество мыслей, вспоминались эпизоды из жизни, казалось, совсем не подходящие к данной ситуации. Ривас шел, оглядываясь по сторонам, и вспоминал.

...После перехода через Пиренеи, когда окончилась гражданская война в Испании, - пребывание в лагере во Франции... Голодные, полураздетые бойцы республиканской Испании. Со всех сторон им делают "заманчивые" предложения: предлагают стать наемниками, профессиональными убийцами. Французы предлагают им стать летчиками на Мадагаскаре, англичане - в Индии, итальянцы - в Абиссинии. Предлагают за большие деньги участвовать в подавлении национально-освободительных движений.

- Эти люди делали вид, будто забыли, за что мы воевали в Испании три года! - произносит вслух Ривас и опять оглядывается. - Да, мне сейчас остается только надеяться, что меня найдут мои товарищи, самому мне отсюда не выбраться!..

И снова воспоминания. В лагере для интернированных, где он находился, были только одни мужчины. Дети и женщины - в другом, в километре от их лагеря. С ними они не могли общаться.

Их лагерь был расположен вблизи местечка Аргелес-Сур-Мер. В нем содержались не только испанцы, но и люди других национальностей: англичане, американцы, русские, итальянцы, немцы - все, кто помогал Испании бороться с фашизмом.

Их было больше ста тысяч человек. Они страдали от голода, жажды, насекомых, болезней; наконец, о них "заботилась" и сама смерть. Не так далеко от их лагеря плескалось Средиземное море, спокойное, голубое, манящее. Однако от моря их отгораживали ряды колючей проволоки да стражники с автоматами в руках, всегда готовые открыть огонь. С другой стороны лагеря возвышались Пиренеи - высокие, зеленые, величественные горы. Там была Испания. Где-то в глубине ущелий пряталось небольшое селение. Далеко вдали маячила колокольня церкви в этом селе. Иногда до узников ветер доносил слабый перезвон колоколов; чаще всего они звонили по умершим в лагере.

И это все. Казалось, жизнь покинула эти места: к берегу больше не приставали рыбацкие суденышки, даже чайки улетели. Осталась лишь непреклонная воля людей, томящихся за колючей проволокой.

С первыми лучами солнца узники, окоченевшие от ночного холода, выползают на песок. Каждую ночь кто-то засыпает навсегда. Их вытаскивают из-под хлама и хоронят в другом конце лагеря в таких же песчаных ямках, в каких они жили. День-два - и ветер разметает песчаные холмики над их могилами.

Через громкоговоритель узникам обычно сообщали имена тех, кого франкисты приговорили к смерти. Как-то вечером к выходу из лагеря вызвали всех, кто сражался в республиканской военной авиации: Мануэль Сарауса, Хосе Пуич, Хесус Ривас, Франсиско Мероньо... Воцарилась мертвая тишина. Никто не знал, хорошо это или плохо. По небу плыли черные тучи, и лучи солнца едва пробивались сквозь них, освещая серые тени, движущиеся по лагерю. Были названы фамилии двенадцати летчиков. Все они группой направились к выходу, где у колючей проволоки их обыскали жандармы. У авиаторов ничего с собой не было, кроме потрепанной одежды, кишащей вшами. Все, что имелось у летчиков стоящего, они отдали товарищам, оставшимся в лагере.

Ривас вспомнил: у него в руке был тогда бумажный сверток, в котором находились старая зубная щетка да небольшой обмылок с прилипшими к нему песчинками.

- Оставь свой пакет здесь, - сказал ему жандарм. - Больше у тебя ничего нет?

- Нет! А что еще может быть?

- Все что угодно! Но это тебе больше не понадобится! - с усмешкой заметил жандарм.

Авиаторов посадили в грузовик, грубо подтолкнув прикладами, и повезли в неизвестном направлении.

Дорога шла к лесу. Шофер прибавил скорость, чтобы преодолеть крутой подъем, и машина свернула к лесу. На зеленой лужайке, окруженной густыми деревьями, она остановилась.

- Прибыли! Слезайте! - раздалась команда.

Испанские летчики спрыгнули на землю. В нескольких метрах от них стоял черный лимузин. Возле него прохаживался высокий блондин в добротном черном костюме и модных полуботинках.

- Немец! - заметил Браво, взглянув в его сторону.

"Немец" сказал:

- Сбрасывайте свою одежду!

- Это конец! - прошептал Браво.

- У этих гадов нет ни грамма совести: даже наша грязная одежда им понадобилась!

- Теперь только и осталось, что переселиться в другой мир. Это последнее, что у нас было! - воскликнул Исидоро Нахера и со слезами на глазах бросил свою одежду на землю.

- Спрячь свои слезы, парень! Не будь ребенком! - остановил его Пуич. Три года ты был мужчиной, а теперь!..

- Быстрее!.. Быстрее!.. - подгонял их "немец".

- Это уже лучше, - проговорил Карбонель, увидев, что им приготовили чистую одежду. - Они хотят отправить нас на тот свет чистенькими... Вот сволочи!..

Каждому вручили пакеты с новой одеждой.

- Ого! - удивился Сарауса. - Нас хотят расстрелять чуть ли не в смокингах!

Никто не ответил на его реплику. Когда испанцы оделись, им вручили билеты и документы для проезда в Париж...

Поезд прибыл в Париж очень рано. На вокзале авиаторов встречали испанские и французские коммунисты.

Париж!

Позже Ривас узнал, что именно Советский Союз вызволил их из того ада. И сейчас, оказавшись в этом незнакомом лесу, Ривас верил, что советские товарищи не оставят его в беде.

- Нет! Ни в коем случае! - говорил сам себе Ривас, вслушиваясь в звуки собственного голоса, и продолжал шагать от дерева к дереву. Между стволами мелькнуло что-то белое. Парашют! Это же его парашют! Значит, он бродил весь день и вернулся к месту своего приземления?