Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)

Гитлеровцы пытались тогда продвинуться на Курск, но были остановлены на Северном Донце, и все их старания возобновить наступление терпели крах. Тогда они возвели вокруг Белгорода мощные оборонительные сооружения и, превратив его в важнейший опорный пункт, начали готовиться к большой летней операции на Курской дуге.

Когда их июльское наступление на Обоянь потерпело провал, гитлеровцы перешли к обороне. Они рассчитывали, что Белгород будет неприступен, тем более что подходы к нему с севера чрезвычайно трудны - в руках у них были высоты Меловых гор, а нашим войскам наступать надо было по болотистым низинам, которые были заранее пристреляны немецкой артиллерией...

Но и на этот раз расчеты гитлеровского генерального штаба провалились: немецкие генералы не учли, что силы Красной Армии неизмеримо возросли и что наступательный порыв наших солдат сейчас очень высок. Бойцы Красной Армии шли в наступление на Белгород с сознанием, что они берут реванш над гитлеровцами, и у всех было одно горячее желание: как можно быстрее вступить в город...

Выдающуюся роль в боях за Белгород сыграла наша авиация. Ушли в прошлое те страшные времена, когда самолеты Геринга безраздельно властвовали в небе. Теперь небо принадлежит нашей авиации. Бомбардировщики, штурмовики, истребители.непрерывно висели над позициями противника, засыпая их бомбами всех калибров, расстреливая из пушек и пулеметов. Атаки с воздуха сочетались и координировались с убийственным огнем нашей артиллерии. Мощный вал огня и стали смешал с землей полосу долговременной гитлеровской обороны, сооружавшейся на протяжении многих месяцев, и наши танки и пехота двинулись в атаку.

Когда наши части вплотную продвинулись к Белгороду, гитлеровское командование поспешно перебросило сюда на выручку своему гарнизону свежие авиационные части. С Южного фронта сюда направили лучших летчиков-истребителей. На полевых аэродромах поспешно размещались и бомбардировочные части. В тот момент, когда полк Прошунина уже шел в решающую атаку, пробиваясь вдоль железной дороги к вокзалу, пятьдесят немецких бомбардировщиков "Юнкерс-87" ринулись в атаку, стремясь прижать гвардейцев к земле и уничтожить их.

Но было уже поздно... Бомбардировщиков встретила завеса огня, поставленная вовремя доставленной сюда нашей зенитной артиллерией. На них бросились наши истребители, и они поспешно вышли из боя. А в это время гвардейцы с криками "ура" уже ворвались в город, завязывая уличные бои.

С передовой группой первого батальона полка, которым командует Прошунин, шли заместитель командира по политчасти гвардии капитан Водопьянов и агитатор гвардии старший лейтенант Гурмаза. Они ворвались в здание, где до войны помещался городской Совет, и подняли над ним красный флаг. Это воодушевило всех солдат, и они еще дружнее атаковали гитлеровцев.

Отлично показал себя учебный батальон под командованием гвардии капитана Рябцева. Вырвавшись вперед, курсанты атаковали и разгромили гитлеровский штаб. Были убиты два немецких офицера, семнадцать унтер-офицеров и двести солдат. Шестьдесят гитлеровцев были захвачены в плен. Взяты большие трофеи. В учебном батальоне, как сказал мне Прошунин, нет ни одного человека, который не убил бы двух-трех гитлеровцев...

Отличился в этих боях взвод, которым командовал гвардии младший лейтенант Циперзон. Отрезав путь отступления немецкой роте, Циперзон со своими бойцами смело атаковал ее. Шестьдесят гитлеровцев были убиты, одиннадцать взяты в плен. Затем взвод атаковал две автомашины, битком набитые гитлеровцами, - они пытались вырваться из Белгорода и уйти на Харьков. И здесь было уничтожено семнадцать гитлеровцев. В этом бою Циперзон геройски погиб.

И вот уже перед нами полуразрушенный Белгородский вокзал, так хорошо знакомый всем, кому приходилось в мирные годы ездить поездом на крымские или кавказские курорты. Мы все помним, какой это был чистенький, аккуратный вокзал, какой порядок царил в его залах, как гостеприимно встречали пассажиров в его буфете...

Сейчас все здесь мертво. Трещит под ногами битое стекло. Тянет гарью и пороховым дымом. Лежат на перроне еще не убранные трупы. Среди скрученных взрывами рельс зияют свежие воронки. За вокзалом горят дома, подожженные отступающими фашистами.

Гул канонады быстро откатывается на юг. Наступающая тишина как-то особенно подчеркивает значимость происходящего момента. Вот уже над полуразрушенным вокзалом кто-то поднял красный флаг. Занимают свои посты воинские караулы - завтра, наверное, они передадут вокзал железнодорожникам, а те начнут готовить станцию к приему поездов. Вдруг сквозь дым и гарь доносится медвяный аромат - цветут липы, уцелевшие в этом страшном военном аду.

Угнетает безлюдье. Город почти пуст. На стене вокзала я читаю объявление, расклеенное фашистской комендатурой еще неделю назад. Это приказ:

"1

Город Белгород эвакуируется. Население будет отправлено в тыл.

2

Начало эвакуации - 29 июля 1943 года утром.

3

Все приказания должны быть беспрекословно исполнены.

За неисполнение приказа виновные будут наказаны".

Неподалеку - указатель дороги, установленный немцами. Такая простая, обыденная и вместе с тем волнующая сегодня надпись: "Харьков - 80 километров". Восемьдесят километров! Завтра в сводке Совинформбюро мы прочтем: "На Харьковском направлении завязались бои..." Нет больше Белгородского, есть уже Харьковское направление, и мы верим: придет - уже скоро придет! - день, когда и это направление исчезнет из сводок, а на смену ему придут другие. И так будет до тех пор, пока в один прекрасный день мы не прочтем: "На Берлинском направлении наши части перешли в наступление и..."

Но я, кажется, размечтался Пока что мы в Белгороде, старом русском городе, стоящем на подступах к украинской земле, которая ждет не дождется своих освободителей. Впереди - долгая и трудная военная страда. И гвардейцы полка, которые пришли сюда с боями из-под самого Сталинграда, не собираются здесь давать себе передышку. Когда я разыскал сегодня в городе подполковника Прошунина, штаб которого разместился в маленьком домике на тихой окраинной уличке, он уже был занят подготовкой к новой операции.

- В общем, - сказал он, - все мои батальоны дрались хорошо, так и запишите. Были, конечно, разные красивые боевые эпизоды, не худо бы о них рассказать, но давайте лучше условимся так: встретимся в Харькове на площади Дзержинского у здания обкома партии в девять утра в день взятия города. Там и поговорим! Идет?..

И он протянул мне свою широкую крепкую ладонь. Мы обменялись крепким рукопожатием. Эта уверенность в своих силах, уверенность в том, что теперь уже скоро мы сможем встретиться на главной площади второй столицы Украины, по улицам которой пока еще разгуливают гитлеровцы, лучше всяких отвлеченных рассуждений говорила о том, как силен сегодня боевой дух наших войск.