Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)

А через три минуты эти слова, повторенные уже сотыми устами, слышатся на другом конце траншеи.

Тишина обманчива. Стоит пройти по траншее, зашуметь, обнаружить себя и лес снова огласится воющим полетом мин.

Но лежащие на снегу смоленской земли люди хотят сегодня же знать, что произошло в Ленинграде, и комиссар терпеливо повторяет фразу за фразой:

"Семьдесят шесть орудий, восемь танков, два самолета..."

Девять вечера. Самое темное время. Луна еще не взошла. Нервы напряжены до предела. Пальцы даже не замечают, как холодна сталь автомата. Все ждут контратаки.

Но автоматная трескотня неожиданно начинается не с запада, откуда ее ждали, а сзади, из взятой сегодня днем рощи.

Майор Грищенко отправляет отряд еще раз прочесать рощу.

По мере продвижения отряда огонь стихает.

Короткая очередь сверху. Прижавшись к стволу ели, сержант Королев стреляет вверх, в гущу ветвей, где что-то мелькнуло.

"Кукушка" падает вниз неуклюжим серым мешком. Со вздрогнувших ветвей хлопьями сыплется мокрый снег.

Вот и землянки. Узкие амбразуры, толстые накаты, черные дыры входов. Внутри брошенные каски, тряпье. Здесь мы проходили уже раньше, днем. Но сейчас, сунув штык под широкие низкие нары, бойцы натыкаются на что-то мягкое. Резкий крик. Несколько коротких рукопашных схваток в темноте землянок.

Днем бойцы торопились, они наскоро проскочили землянки и пошли дальше. Ночью двое или трое из немцев вышли на воздух и открыли автоматную стрельбу. И вылезших, и оставшихся постигла одинаковая участь. В роще прибавилось еще восемнадцать трупов.

К рассвету прочищавший рощу отряд, продвигаясь шаг за шагом, дошел почти до опушки. Здесь одного из шедших впереди бойцов сразила неожиданная автоматная очередь. Он молча упал. Его соседи продолжали двигаться вперед, перебегая от ствола к стволу, падая и снова поднимаясь. Огонь усиливался. В густо заросшей лесом лощинке засела оставшаяся у нас в тылу крупная группа немцев. Теперь стреляли уже не только автоматы. Прерывисто, короткими очередями били немецкие ручные пулеметы. В синеватом холодном рассвете за низким снежным бруствером траншей то там, то здесь было заметно движение.

Нельзя было двигаться в глубь Дубовой рощи, не истребив этих засевших у нас в тылу солдат. Но особенно откладывать атаку на Дубовую рощу тоже было нельзя.

Майор Грищенко приказал своему головному батальону, прикрывшись с фронта тонкой цепочкой, всех остальных бросить в тыл для молниеносного уничтожения засевших там немцев.

Атака была короткой и бесстрашной. Может быть, именно благодаря своей стремительности она не сопровождалась большими жертвами.

Немцы были выбиты из наспех вырытой траншеи, рассеяны и убиты поодиночке.

Всего их здесь было пятьдесят. Сорок девять мертвых солдат и обер-лейтенант. Они накануне думали, отойдя из рощи, отсидеться здесь и потом прорваться к своим. Но их нервы оказались слабее наших. Они не выдержали прочесывания леса и выдали себя огнем.

Впрочем, мертвых солдат здесь было не сорок девять, а сорок пять.

Помня об истории с землянками, бойцы, не веря одним глазам, пробовали трупы штыком, и, не выдержав этого испытания, четверо "мертвецов" встали и подняли руки. Глубоко впечатанные в снег, чернели лежавшие под ними на всякий случай автоматы.

В одиннадцать часов в роще "Аппендицит" все было кончено. Оставалась Дубовая.

В половине двенадцатого к одной из немецких землянок, теперь уже служившей командным пунктом майора Грищенко, подошел представитель танкистов.

Он доложил, что танки прибыли. Майор вышел вместе с ним. Танки стояли на опушке - тяжелые, серо-белые машины, ломающие, как спички, двадцатисантиметровый березовый лес.

Сделав несколько сильных огневых налетов рано утром, немцы теперь вели систематический минометный и орудийный огонь. То здесь, то там среди стволов взметывались высокие снежные столбы.

Впереди, в роще, как выяснила разведка, были две линии глубоких продольных снежных траншей с тремя-четырьмя десятками укрепленных землянок. Подходы к ним были минированы.

Но майор уже не первый день штурмовал эти лески и перелески.

У него были заранее отобраны маленькие штурмовые группы, по шесть-семь человек в каждой. По три группы на танк. Одна впереди него, две по бокам. На опушке, рядом с танками, наготове стояли легкие сорокапятимиллиметровые орудия.

Майор подзывал к себе одновременно командира штурмовой группы, командира танка и командира орудия.

- Вот командир группы, которая пойдет впереди твоего танка, - говорил он танкисту, показывая на рослого сержанта с автоматом через плечо. - Вот танкист, который за тобой пойдет. А вот командир орудия, который вас обоих поддержит.

Трое людей молча стояли перед майором. Они молчали потому, что им все было ясно. Они видели друг друга и видели цель, на которую им троим предстояло идти через пятнадцать минут.

Так, не торопясь, но и не теряя времени, майор сводил вместе всех командиров, которые должны были идти в атаку.

Все было предусмотрено. Орудия на широких лыжах были подтащены по траншеям к самому переднему краю. Танки стояли, заглушив моторы. Люди ждали бесшумно, поправляя на плечах ручные пулеметы и автоматы.

Было ровно двенадцать. Сквозь стволы просвечивало полуденное солнце, и, если бы не глухие разрывы перелетавших через голову мин, лес выглядел бы, как в мирный зимний день.

Первыми скользнули вперед штурмовые группы. Они шли по снегу во главе с саперами, очищая путь для танков.

Пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят шагов - немцы еще молчали. Но вот кто-то не выдержал. Из-за высокого снежного завала раздалась пулеметная очередь.

Штурмовая группа залегла. Она сделала свое дело, вызвав на себя огонь. Танк, шедший за ней, на ходу повернул орудие, сделал короткую остановку и ударил по замеченной пулеметной амбразуре раз, другой, третий. В воздух полетели снег и обломки бревен.

Немцы замолкли. Штурмовая группа поднялась и рванулась вперед еще на тридцать шагов.

Снова то же самое. Пулеметные очереди из следующей землянки, короткий рывок танка, несколько снарядов - и летящие вверх снег и бревна.

Немцы отступали по траншее. Но танк, то лавируя между деревьями, то ломая их, тоже двигался вдоль траншей, посылая туда снаряд за снарядом.

Сначала немцы, пробежав несколько шагов по траншее, пробивали дырку в бруствере и, просунув в нее ствол автомата, били по нашей пехоте, сами оставаясь неуловимыми. Теперь им все чаще приходилось выскакивать из одной траншеи и, проваливаясь по пояс в снегу, пытаться дойти до следующей.

Но в эти секунды поднимались наши, шедшие впереди танков бойцы, и одна за другой темными пятнами оставались лежать на снегу немецкие шинели.