Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

Он, как и все "секретчики", был бывшим работником органов госбезопасности, уволенный в запас, в чем иногда в подпитии признавался, больше хвастаясь, чем сожалея об этом.

- Вот что, Александр Фёдорович, возьмите бумагу, запишите, немедленно отпечатайте на бланке главного конструктора и несите сюда. Пишите. Приказ. За срыв важного задания начальника сектора Аппазова Р.Ф. снять с должности и направить для работы в цех номер такой-то (согласуйте потом с директором завода и отделом кадров) мастером. Всё. Идите и выполняйте. Если у парткома и завкома будут вопросы, пусть обращаются ко мне лично. А вы, Рефат Фазылович, садитесь вот сюда и ждите.

С этими словами он круто повернулся и, пройдя кабинет для заседаний, в котором происходил разговор, скрылся в своем маленьком рабочем кабинете, оставив в него дверь открытой. Не прошло и десяти минут, как начальник Первого отдела вернулся, шумно глотая воздух, с отпечатанным приказом в дрожащих руках. Руки дрожали, конечно же, не от волнения за мою судьбу, хотя он ко мне и относился с симпатией, а как следствие хронического злоупотребления алкоголем. Однако дело он свое знал, отдел его работал неплохо, а подобным недостатком страдал, увы, не он один. Ничего не говоря, с помощью жестов он спросил у меня, где главный. Я ему таким же способом указал на соседнюю комнату. Заглянув в дверь малого кабинета. Байков сказал:

- Сергей Павлович, приказ готов, оставить вам или будете сейчас подписывать?

- Подождите там, я сейчас выйду.

Александр Фёдорович сел рядом со мной и, не выпуская из рук приказа, подержал его некоторое время перед моими глазами. Что там читать, я и так знал его содержание. Вошел С.П., взял приказ и сказал:

- Александр Фёдорович, вы свободны. Если понадобитесь, я вас ещё вызову, будьте на месте.

- Есть, Сергей Павлович! - и ушел, аккуратно и без шума закрыв за собой дверь.

С.П. сел за свой стол, внимательно прочитал приказ, подписал его своим стремительным росчерком и, подозвав меня, строгим, официальным голосом сказал:

- Прочитайте и распишитесь на втором экземпляре. Не забудьте проставить дату.

Ничего не говоря, я расписался, вернул ему бумагу и попросил разрешения уйти.

- Идите, - услышал в ответ, - больше нам не о чем разговаривать.

Когда я, весь поникший и опустошенный, вышел из кабинета и направился к выходу из приемной в коридор, вдруг услышал в динамике резкий голос Королёва:

- Антонина Алексеевна, верните Аппазова!

Ничего не соображая и не понимая, к чему ещё готовиться, я вошел опять в кабинет и остановился у двери. Сергей Павлович, ничего не говоря, характерным жестом подозвал к себе и ещё раз протянул мне этот злополучный приказ.

- Ты хорошо прочитал, что здесь написано?

Я сказал только "Да", а сам думаю, с чего он вдруг опять перешел на "ты"?

- Теперь давай это сюда, - и с этими словами он несколькими энергичными движениями разорвал бумагу на несколько частей и бросил в корзину. Затем скривил губы и сказал:

- Чтобы это было в последний раз, ты меня понял? Иди!

Несмотря на благополучную концовку этой встречи, я ушел очень расстроенный и встревоженный. Расстроился, потому что не понял, за что он на меня так свирепо "наехал" из-за, в общем-то, не очень крупной промашки. Встревоженный - потому что мне не понравилось его состояние. Если человека так выводят из себя подобные довольно обычные в нашей работе неполадки, значит, не всё в порядке с нервной системой. К тому же я хорошо знал, что у него давно пошаливает сердце.

Впервые об этом узнал от него же самого несколько лет тому назад вот при каких обстоятельствах. Уже много лет я серьезно увлекался волейболом, всё свободное время проводил то на летних площадках нашего городского стадиона, то в зале техникума, играя до потемнения в глазах, без всякой разумной меры. У нас была довольно хорошая команда, которая постепенно стала основной командой нашего города, представляющей городское спортобщество "Зенит", а затем "Вымпел" во всех областных соревнованиях. На наши игры собиралось довольно много болельщиков, которые многих из нас знали по именам. Не хуже был и состав женской команды, составленной в основном из сотрудниц нашего Конструкторского бюро. Взаимная поддержка очень помогала обеим командам в трудные минуты. В основном составе женской команды играла и Нина Ивановна (а для нас - просто Нина) - жена Сергея Павловича. Нина была стройной, красивой женщиной, знающей себе цену. Она была лет на 15 моложе своего мужа, который её искренне любил и не скрывал этого. Одевалась Нина достаточно скромно, но с большим вкусом, что вызывало чувство зависти у многих знающих её женщин, в том числе и некоторых из нашей волейбольной дружины. Будучи специалистом по английскому языку, она работала переводчицей в отделе научно-технической информации, где и попалась впервые на глаза Сергею Павловичу. Когда они уже были женаты, иногда Сергей Павлович приходил к стадиону встречать Нину. Однажды, когда мы с Ниной после волейбольных баталий шли со стадиона, нас встретил Сергей Павлович.

- Ну что, наигрались? - спросил он обоих.

Выслушав наши впечатления об игре, он то ли с сожалением, то ли с грустью сказал:

- Да... кому волейбол, а кому валидол.

В это время ему было где-то между сорока пятью и пятьюдесятью, но уже, видимо, сердце серьёзно давало о себе знать. А ведь он в молодости обладал отличным здоровьем, летал на самолётах, планёрах. Советские лагеря не прошли даром: в расцвете сил, не успев реализовать и десятой части своих замыслов, он уже должен был считаться со своими болезнями, о которых предпочитал никогда (если не считать этого единственного случая) не распространяться.

Заданный главным конструктором темп временами трудно было выдержать, он очень торопился, совсем не щадил себя и не давал покоя никому. Он был одержимым человеком и хотел, чтобы этой одержимостью были заражены все; с трудом переносил отвлечения своих сотрудников на что-то иное, кроме ракетной техники. Мы частенько задерживались на работе допоздна, и, после официального окончания рабочего дня, перед началом "второй смены" устраивали какие-нибудь азартные игрища. Наиболее распространённым был обычный доминошный "козёл", пользовались большим успехом шахматы и шашки, а также пинг-понг. Однажды часов в восемь вечера С.П., войдя в один из залов, застал группу азартно играющих в домино, окруженную кольцом болельщиков. Я сидел за своим рабочим столом несколько поодаль от места происшествия и видел, как Королёв тихим шагом подошел к игровому столу, раздвинул кольцо болельщиков, сгреб двумя ладонями какое-то количество костей и в установившейся гробовой тишине со словами: "Бэзобразие!" в ярости швырнул кости за открытое окно.